Хождение по Млечному пути

– Я отлично знаю хозяина, – уверяет Бишинго.

– Мы с друзьями здесь часто бываем, – добавляет Дуняша.

Урдина же безмятежно улыбается и согласно кивает.

Я полностью доверяюсь выбору моих спутников, и мы рассаживаемся за столом. Перед нами появляется бутылка чаколи, сыр из козьего молока и «пиперада»16 – местная закуска из лука и перца. Вскоре мои сомнения относительно заведения полностью развеиваются. Баскская кухня, с которой я имела честь познакомиться вчера в пескадерии Бишинго, вновь подтверждает самые лестные эпитеты в свой адрес. Эррандо объясняет, что популярность кафе в Стране Басков (это относится и ко всей Испании), вкус и качество подаваемых там блюд и напитков можно определить по количеству мусора под столом и возле барной стойки. Местные не особо церемонятся, куда выбросить использованную салфетку. Как куда? – на пол! Вопрос, стоит ли поднимать упавшую вилку, неуместен: конечно, не стоит, пусть себе лежит. Хозяева не убираются не потому, что лень – так проще показать число обслуженных (а значит, довольных) посетителей.

Вновь прибывшие гости обязательно обращают внимание на эту деталь. Так что легкий беспорядок на полу здесь никого не смущает, а, напротив, доказывает заслуженную популярность заведения. Позже на одной из площадей Бильбао я нашла оригинальную скульптуру – памятник скомканной бумажке на полу!

На самом видном месте в баре стоит странный стеклянный сосуд, похожий на пузатую колбу из кабинета химии, с длинным, как у церемониального японского чайника, носиком. Сверху «колба» имеет маленькое отверстие, плотно закупоренное пробкой.

– Что это? – обращаюсь я к Бишинго.

– Парон, – отвечают баски хором и принимаются наперебой объяснять мне назначение этого затейливого приспособления.

Парон для испанца что-то вроде трубки мира для индейца: из него пьют вино, пуская по кругу и заливая тонкой струйкой из носика прямо в рот. Кстати, парон может быть и кожаным, в виде походного бурдюка, тогда он называется «бота». Совместное питие из общего сосуда – символ полного доверия и миролюбивых помыслов выпивающих. Эта древняя баскская традиция прижилась по всей Испании.

Тут же Бишинго подзывает бармена, тот наполняет колбу доверху вином, и оба друга начинают демонстрировать парон в действии. Получается весело и смешно. Два почтенных старика, сняв береты и выпятив по-молодецки грудь, начинают по очереди метиться винной струей в разверзнутое отверстие рта. Открывать рот слишком широко вроде как неудобно, а не откроешь как надо – можно ненароком облиться. Но мои опасения оказываются напрасными: процесс пития превращается в веселое зрелище, за соседними столиками начинают аплодировать. Вскоре из парона отпивает и Урдина, потом, получив молчаливое согласие матери, Дуняша. Наконец, сосуд переходит в руки ко мне. Мои друзья-баски начинают скандировать что-то типа «пей до дна!», и мне не остается ничего другого, как последовать их примеру и пустить струю вина себе прямо в открытый рот. Сделать это оказывается непросто, зато остаток дня горжусь собой за то, что не струсила!

А потом разворачивается настоящий театр абсурда. В обеденный зал входит мужчина в красном бархатном берете. Мое внимание привлекает не только яркий головной убор и баскетбольный рост баска, но и цвет его глаз: один – карий, другой – голубой. Он не спеша осматривается по сторонам и выбирает столик где-то у меня за спиной. Потом этот же мужчина заходит еще раз. Ну, думаю, наверное, я не заметила, как он выходил. Но когда он появляется снова в третий раз и тем же самым жестом потирает шею, я не на шутку беспокоюсь за свое душевное здоровье. То ли, будучи натурой впечатлительной, я насмотрелась психотропных инсталляций и перегуляла в стальных лабиринтах Музея Гуггенхайма, то ли винопитие из парона имеет свои особые, плохо изученные свойства, но мне становится как-то не по себе. И только обернувшись назад, я вздыхаю с облегчением: за дальним столом сидят три пригожих баска – тройня с одинаково разноцветными глазами, уже без беретов, но похожие друг на друга как две – нет, три! – капли воды.

К нам за столик, оторвавшись от насущных дел, подсаживается хозяин кафе, друг Бишинго. Эррандо рассказывает ему о моем намерении пройти Путем Сантьяго. На лице хозяина тут же отражается нежная отеческая забота и высшая степень уважения ко мне, как к человеку, готовящемуся выполнить высокую миссию. Он держит торжественную напутственную речь, после чего приносит початую бутылку явно редкого коллекционного вина. Возвышая голос до драматического крещендо, хозяин кафе долго объясняет про содержимое таинственной бутылки, периодически тыкая пальцем то на этикетку, то на висящий на стене плакат футбольной команды «Атлетик Бильбао».17