Хождение в Кадис

Пробираясь через толпу, он с удивлением отметил, что в Стамбуле ему нравится больше, чем в родном Новгороде. Тут было не в пример красивее, дышалось легче, и главное, люди на улицах не испускали злобу и неприязнь. Никому не было дела до Афанасия, и он без опаски прокладывал путь через людское скопище.

Еврейский квартал оказался шумным и многолюдным. Афанасий сразу почувствовал разницу между его обитателями и другими горожанами. Дело было даже не в одежде, хотя и она существенно отличалась, и не в типе лиц, а в самом воздухе, окружавшем фигуры, словно он тут был иным, непохожим и отдельным. Улицы кишели детьми, с довольно чумазыми, но веселыми физиономиями, на крыльцах домов восседали морщинистые старухи в живописных лохмотьях, важно перебирая какое-то тряпье.

Мужчины в длинных одеждах и потрепанных косынках, намотанных на головы, степенно вышагивали по мостовой, женщины жались к стенам. В промежутках между домами были натянуты веревки, на которых сушились изрядно поношенное белье и одежда. Жили тут бедно, но опрятно.

«И как люди не боятся оставлять без присмотра свои вещи? – с удивлением подумал Афанасий. – У нас бы их сразу унесли вместе с веревкой».

Улица, по которой он шел, была довольно широкой и вскоре привела его на треугольную площадь. Один из домов был выше других и выкрашен ярко-желтой краской. Над входной дверью красовалась шестиугольная звезда, и Афанасий понял, что перед ним иудейская церковь. Оставалось разыскать местного попа; войдя вовнутрь, он обратился к сторожу, дремавшему на скамейке у входа.

– Какого главного ты ищешь? – спросил сторож. Он говорил медленно и сонно, взвешивая каждое слово, с таким видом, будто делает собеседнику величайшее одолжение. – У нас их двое. Есть глава общины, и есть раввин.

– Мне нужен мулла, батюшка.

– Это не у нас. За муллой иди в мечеть, а к батюшке в церковь.

Сторож смотрел на собеседника широко раскрытыми, словно не понимающими глазами, но Афанасий видел, что он валяет дурака, желая избавиться от непрошеного посетителя.

– А раввин – это кто? – спросил он сторожа.

– Раввин – лицо духовное, – ответил тот. – Знаток учения и закона.

– Вот он-то мне и нужен.

– А его как раз и нет. Ушел по делам.

– И когда вернется?

– Понятия не имею. Завтра или послезавтра.

«О Господи! – чуть не закричал Афанасий. – Ну как же я до сих пор не догадался!»

Засунув руку в пояс, он вытащил серебряную монету и уронил ее на пол. Монета, зазвенев, покатилась по каменным плитам. Афанасий остановил ее носком сапога, поднял и спросил сторожа:

– Это у тебя деньги упали?

– Какие деньги? – уточнил тот.

– Да вот, – показал Афанасий на белый кружок.

– У меня, – подтвердил сторож, протягивая руку. – Справедливый Бог велит возвращать утерянное владельцу.

– Пожалуйста. – Монета перекочевала в протянутую ладонь, и сторож, словно проснувшись, тут же поднялся с лавки.

– А может, – нимало не смущаясь, произнес он, – я что-то напутал. Пойду гляну, на месте ли раввин.

Сторож пересек прихожую, чуть подшаркивая на стыках плит, повернул в коридор направо и скрылся за углом. Афанасий принялся рассматривать помещение. В отличие от церкви, стены были девственно чисты. Ни икон, ни росписи, гладко и пусто. Он не успел толком оглядеться, как донеслось шарканье и из-за угла вынырнул сторож.

– Я ошибся, раввин еще не ушел и может тебя принять. Пойдем провожу.

Афанасий ожидал увидеть убеленного сединами старца, с мудрым, осунувшимся лицом, как у игумена Александра или отца Варфоломея, но, к своему удивлению, обнаружил за столом молодого человека с курчавой коричневой бородой и в тюрбане, похожем на мусульманскую чалму. Раввин, низко склонившись над столом, что-то писал, со скрипом водя пером по пергаменту.

– Погодите чуть-чуть, – произнес он, не поднимая головы, – я только закончу мысль.

Чуть-чуть продлилось довольно долго, и Афанасий успел внимательно оглядеть комнату. В ней царили свитки и книги, высокие шкафы у стен были наполнены ими, они лежали на столе, громоздились на кресле, даже узкая лежанка была покрыта книгами.

«Вот бы преподобный Ефросин обрадовался, – подумал Афанасий. – В его сундуке не помещалась даже десятая часть этого богатства. Если раввин успел все прочитать, то, несмотря на молодость, он очень умный человек».

Наконец перо перестало скрипеть, раввин поднял глаза и посмотрел на Афанасия. Тот ожидал увидеть какой-то особенный взгляд, проницательный, глубокий и цепкий, но раввин смотрел на него совсем просто, как глядел бы разносчик на рынке или охранник с когга.

– Я вижу, ты чужеземец, – приветливо сказал раввин. – Что привело тебя ко мне?

– Да, я приехал из Великого Новгорода, – ответил Афанасий, хорошо усвоивший правило, преподанное отцом Ефросином, всегда отвечать по порядку, сначала на первый вопрос, а лишь потом на второй. – И хотел бы узнать про вашу веру.

Он ожидал удивления или отталкивания, но раввин смотрел по-прежнему просто и без напряжения.

– Думаю, – дружеским тоном произнес он, – сначала тебе стоит рассказать о себе. Тогда мне будет легче понять, чего ты ищешь.