Хозяева джиннов

– Как поступил бы любой праведный человек, – горделиво приосанился суперинтендант. – Я известил нечистого духа, что я мусульманин и нет Бога кроме Аллаха, так что он не сумеет мне навредить! После этого моему примеру последовало еще несколько человек, декламируя суры, в надежде его прогнать. Увы, мерзкое создание все еще здесь. После атаки я решил, что стоит позвонить тем, кто лучше разбирается в таких вещах. – Он хлопнул себя по груди в жесте благодарности.

Хамид подавил желание закатить глаза. Половина Каира забрасывала министерство мелкими проблемами, пугаясь собственных теней. Представители второй половины считали, что сами способны справиться с чем угодно – с помощью нескольких аятов, амулетов и оберегов или применив крохи народной магии, унаследованной от их тейты[107].

– Так вы, говорите, видели данную сущность, – подтолкнул он. – Можете ее описать?

– Не уверен. Я имею в виду, ну, это трудно объяснить. Может, мне стоит просто вам показать?

Хамид кивнул, поднялся и поправил китель. Суперинтендант последовал его примеру и вывел Хамида и Онси из жаркой комнатушки. Они шли по коридору, где размещались кабинеты станционной администрации, пока не добрались до посеребренных дверей лифта, где терпеливо ожидал автоевнух.

– Воздушная площадка, – скомандовал Башир.

Гладкое бронзовое лицо механического человека никак не показало, что тот услышал приказ, но он начал действовать – протянув металлическую руку к рычагу, вмонтированному в пол. Закрутившиеся шестерни тихо заворчали, словно старик, поднятый из кровати, и лифт пошел вверх. Они недолго ехали, прежде чем двери снова отворились, и, когда Хамид выбрался, ему пришлось закрыться рукой от утреннего солнца.

Они стояли на крыше Рамзесской станции, откуда открывался обзор на Каир, распростершийся внизу: скопление оживленных улиц, шпили масаджид[108], заводы и архитектура, охватывающая столетия, посреди вздымающихся лесов новых конструкций. Суперинтендант был прав. Город рос с каждым днем, от забитого центра на юге, до особняков и ухоженных садов богатой Гезиры[109]. И это только на земле. Потому что над ней кипел жизнью совершенно иной мир.

Заостренные стальные башни на Рамзесской станции, подражавшие золотым минаретам, служили причальными мачтами для воздушных кораблей. Большинство из них были легковесными дирижаблями, каждый час курсировавшими между Каиром и главным портом Александрии, выгружая пассажиров со всего Средиземноморья и из-за его пределов. Среди них встречался транспорт средних размеров, следующий в Луксор и Асуан и до самого Хартума. Одно гигантское судно затмевало остальные, нависая над ними, словно маленькая овальная луна голубого цвета: шестивинтовый корабль тяжелого класса, способный совершить путешествие без посадок от востока до Бенгалии, вниз к Кейптауну, мог даже пересечь Атлантику. Бо́льшая часть Каира, впрочем, передвигалась на менее экстравагантных аппаратах.

Кабельные линии растягивались по небу во всех направлениях, металлические, изгибающиеся и сворачивающие по пути, переплетающиеся и перекрывающие полотно города. По ним проносились воздушные трамваи – оставляя за собой яркие электрические разряды. Трамвайная система была жизненной энергией Каира, бегущей по сети артерий и перевозящей по метрополии тысячи пассажиров. Легко было воспринимать ее как нечто само собой разумеющееся, гуляя по улицам внизу, не утруждаясь поднять взгляд на их громыхание. Но глядя отсюда, сложно было не воспринимать городской транспорт явным символом прославленной современности Каира.

– Сюда, пожалуйста, – позвал суперинтендант.

Он провел двух агентов через узкий мостоподобный переход прочь от воздушных кораблей и основных кабельных линий и вверх на несколько пролетов лестницы. Когда они наконец остановились, то оказались в стране трамваев. Около двадцати безжизненных вагонов, если не больше, выстроились ровными рядами, свисая с кабеля на своих блоках. Откуда-то снизу доносился звук других трамваев, в движении, а в прорехах платформы Хамид замечал их мелькание, когда те проносились мимо.

– Это одна из главных воздушных площадок, – пояснял Башир на ходу. – Сюда мы отправляем трамваи на ротацию и починку. Когда с 015 начались проблемы, его мы тоже здесь поставили.

Хамид посмотрел в направлении, куда их вел мужчина. Трамвай 015 выглядел как все остальные, встречавшиеся на его пути: узкий прямоугольный ящик из латуни, с секционными стеклянными окнами, почти полностью его охватывающими. Был он зеленым, с красной внутренней отделкой и двумя округлыми фонарями на каждом из концов, заключенными в плотно украшенные пересекающимися звездами кожухи. Номер 015 был выбит золотыми литерами на передней двери. Когда они добрались, суперинтендант отступил.

– Здесь я оставлю проблему в ваших умелых руках, – сообщил чиновник.