Хозяева Острога

В конце концов они добрались до стены, один вид которой невольно внушал почтение. За такой стеной Сатана мог преспокойно переждать гнев Господень.

В толще стены имелся ряд глубоких и узких бойниц, каждая из которых заканчивалась вертикальной щелью, сиявшей ни на что большее не похожим натуральным дневным светом.

Именно в одну из таких щелей и проникла однажды Стервоза, оставив Темняка в компании с Годзей болтаться снаружи.

— Нам туда? — Он указал пальцем на щели.

— С ума сошел! — отозвался Тыр, внимательно посматривающий по сторонам. — Туда и клоп не проскочит. Нам выше.

Взглядом дав понять, что нужно следовать его примеру, Тыр ухватился за какую-то замысловатую конструкцию, проплывавшую мимо (Темняк, кое-что смысливший в геометрии, определил её как усеченный ромбоэдр), и вознёсся на сотню саженей вверх.

Здесь он высадился на овальную площадку, примыкавшую к стене, и помог Темняку сделать то же самое.

— Теперь смотри внимательно, — сказал Тыр. — Не только смотри, но и примечай.

— Куда смотреть-то? — полюбопытствовал Темняк. — Тут всё интересно. Прямо глаза разбегаются.

— Куда смотреть, ты сейчас сам поймешь, — посулил Тыр.

Часть стены, находившейся над ними, ушла в сторону, словно заслонка самой главной адской печи, предназначенной для согрешивших великанов, и в образовавшуюся брешь ворвался поток того самого живого света, посредством которого в Остроге передавалась энергия.

Пронзив мрачные просторы машинных дебрей насквозь, он унёсся куда-то вдаль, продержался так минуты три-четыре и иссяк столь же внезапно, как и возник.

Заслонка бесшумно вернулась на прежнее место. Множество шаровых молний, оставшихся висеть в воздухе, затеяли красочный, хотя и смертельно опасный хоровод.

— Ну как? — осведомился Тыр. — Нравятся тебе эти воротца? На мой взгляд, они весьма подходят богоравному существу.

— Надеюсь, ты шутишь? — Голос Темняка непроизвольно дрогнул.

— Нисколечко. Когда в следующий раз всё это светопреставление закончится, а ворота ещё не успеют захлопнуться, смело бросайся вперёд. Времени на это у тебя будет предостаточно.

— Примерно сколько?

— Десять ударов сердца.

— И вправду целая вечность! — с горечью произнес Темняк.

— Но я ведь успеваю! — заметил Тыр. — А ты пошустрее меня будешь.

— Ладно, я брошусь вперед. Что дальше?

— Оказавшись на самом краю, постарайся не давать волю своим чувствам. Некоторых открывшиеся перспективы просто убивают…

— Мне это не в новинку, — нетерпеливо перебил его Темняк.

— Тем более. Смело ложись на спину вплотную к стене. Но только не садись, иначе можешь кувыркнуться. Всё это, сам понимаешь, будет проходить в пустоте, которая таковой не является.

— Знаю без тебя.

— Как только ты ляжешь, тебя сразу понесёт вниз. Скорость будешь регулировать сам при помощи вот этого несложного устройства.

Тыр протянул Темняку парочку широких пластин с закругленными концами, чем-то похожих на плавательные доски. На платформе они лежали целым штабелем, и у Темняка создалось впечатление, что похожие штуковины ему не однажды попадались среди уличного мусора.

— Держать её надо ребром вперёд, — добавил Тыр. — Но только не увлекайся скоростью. Иначе не сумеешь остановиться в конце пути.

— А вторая про запас? — Темняк взвесил в руках две совершенно идентичные пластины.

— Вторую подложишь под себя, а иначе сотрешь задницу до костей… Верёвку не забыл?

— При мне, — Темняк похлопал по мотку верёвки, притороченному к поясу. — Похоже, мне скоро выходить?

— Да. Начинай готовиться.

— Ну что же. Расстаёмся мы, надеюсь, ненадолго. Ребята вы, скажем прямо, хитрые и чужую жизнь ни во что не ставите. Не думаю, что вы хотите погубить меня прямо сейчас. Для этого существуют и способы попроще. Да и нужен я вам пока. Но едва я разберусь с бунтующим народом, как нужда во мне сразу отпадёт. Более того, кое-кто может посчитать меня опасным. Поэтому заранее предупреждаю: не надо устраивать на меня покушений. Вам же самим это дороже станет. Понятно?

Скука отразилась на лице Тыра, как у врача-психиатра, обследующего очередного, пятидесятого по счету, пациента.

— От людей, стоявших здесь в ожидании выхода наружу, мне приходилось слышать немало всяких глупостей, — сказал он. — Поэтому твои слова я отношу к разряду бреда, вызванного подспудным страхом.

Добавить что-нибудь к сказанному Тыр не успел — заслонка исчезла и всё вокруг вновь затопило сияние укрощённой энергии…

Если до этого Темняку и приходилось съезжать по горным трассам, то исключительно на детских санках. Да и горы те были копеечные, вроде Воробьёвых или Пухтоловых. Бобслей и тобогганы он видел только по телевизору, причём так давно, что даже забыл, как они выглядят. Поэтому сейчас до всего приходилось доходить своим умом.

Если бы он дал полную волю собственному телу, то невидимый жёлоб вышвырнул бы его прочь буквально через несколько минут — очень уж гладок он был, да и угол наклона имел такой, что не приведи Господь. Ни один спортивный комиссар, находящийся в здравом уме, не выдал бы лицензию на эксплуатацию такой трассы. Риск, господа!

А острожане — ничего, катались. Ещё и нахваливали.