Хозяева плоской Земли

И я ему сразу поверил. Не мог не поверить. Это было очевидно. Более того, это было по-настоящему страшно, потому что меня не просто провели. И не только меня. Наш с Рамоном план вычислили. Я слишком плохо про них думал. Переставить «жучок», добавить сопровождение – всё это само собой. А вот пустить по маршруту несколько одинаковых фур с начинкой только в одном и дать информацию по каждому разным экспедиторам, чтобы потом просто наблюдать, кто из них проколется – об этом я подумал лишь сейчас, стоя с опущенными руками и сжатыми кулаками перед пустым траком.

Я бросился к ближайшему автомату звонить Рамону. На что я рассчитывал? Предупредить его? Закричать, чтобы бежал со всех ног на край света? Телефон молчал. После третьей попытки ответил мужской, но незнакомый голос, и я бросил трубку.

Пока я мчал до Белларии, вцепившись в руль, чтобы хоть как-то унять дрожь пальцев, мне на память пришла уйма фильмов, в которых герой оказывается в схожей безвыходной ситуации, и его преследуют хорошо организованные и экипированные бандиты или блюстители закона, что по большому счёту одно и то же: разница лишь в том, чьи законы и интересы ты нарушил. В анналах Testa Speditore и Caravella я честно значился под собственным именем. Если – или когда – Рамона начнут пытать, он сможет меня выдать. Когда же откроется, что я был водителем первого доехавшего порожняком трака, всё сойдётся, и меня поймают. Сначала будет охота, я буду убегать, за мной будут гнаться, но потом они найдут мою мать, и мне придётся сдаться. Что я наделал! Зачем стал вмешиваться в то, что меня не касалось? Кому это теперь надо? Что теперь будет?..

Добравшись до ангара, мой полумёртвый от ужаса итальянец снова стал наглым ирландцем. Энрико был на месте, и в два счёта помог выгрузить паллеты с курицами. Утилизация продуктов была на его совести. Связи помогали без лишнего сума сбагривать их на нескольких продовольственных рынках. Патрис с братом нейтрализовали «жучок» и вернули пеленгатор, а я сделал вид, будто собираюсь им ещё когда-нибудь воспользоваться. Ришар закатил трак на яму и сказал, что свяжется со мной, как только всё будет готово. Я кивнул и помчался к матери.

По молчаливой договорённости она никогда не настаивала на том, чтобы я признался, где и как зарабатываю деньги. Всегда только просила, чтобы я вёл себя поаккуратнее. Как в воду глядела! И потому не слишком сильно удивилась, когда я ворвался в битком заполненный ресторан, увёл её на кухню, запер за собой дверь и очень твёрдо сказал, что ей необходим небольшой отпуск. Причём немедленно. Провожает последнего посетителя, вешает табличку «Закрыто» и уезжает хоть сама, хоть со мной в неизвестном для всех направлении. Не улетает, а именно уезжает, чтобы лишний раз не предъявлять документы. И если она думает, что отпуск ей не нужен, то он нужен мне. Как ни странно, спорить она не стала, поняла по моему тону, что дело серьёзное, и тем же вечером собрала дорожный чемоданчик, положила в него пару пачек наличности, села ко мне в Бугатти и сказала, что давно мечтает пожить где-нибудь в Испании. Мой теперь уже относительно недавний велопробег пригодился, я имел на примете несколько неплохих курортных городков, где ей должно было понравиться, и мы отправились в путь.

Про своё подлинное имя в отделе кадров моего последнего работодателя и упомянул выше потому, что как любой уважающий себя профессиональный преступник – пора называть вещи своими именами – я имел резервный набор документов, не очень, конечно, надёжных, но за неимением лучшего достаточных для того, чтобы на них была оформлена моя машина. Кстати, в качестве проверки я в своё время на них же регистрировал и пейджер, которым пользовался Рамон. Что теперь должно было сослужить мне добрую службу и если не сбить моих преследователей со следа, то дать мне хотя бы некоторое время на приведение в порядок мыслей и насущных планов.

Изначально я предполагал остановиться где-нибудь в пригородах Барселоны, но услышал в ответ:

– Опять море? Нет уж, отдыхать так отдыхать! Поехали к Марии.

Марией звали её во всех отношениях старую подругу, и жила она глубоко на континенте, в Сарагосе. Она была именно подругой, то есть никакой родственной или профессиональной связи с ней не существовало, так что едва ли кто со стороны мог связь эту проследить. Кстати, моя мать отличалась ещё одной полезной в данном случае привычкой: все письма, которые она получала от родственников и знакомых, она в тот же вечер сжигала в камине. Даже открытки. Говорила, что хранить подобные вещи надо в душе, а не на бумаге. И действительно, память у неё на события и даты была отменная. Против Марии я не возражал.