Хозяева плоской Земли

– Как это «ничего интересного»! Ты мой перевод послания из книги слушал? Там сплошные намёки, но уж больно прозрачные. «Верх разрывает, а низ сдавливает» – это ведь она про воздух и воду говорит.

– Согласен. И что?

– А то, что она тем самым подсказывает, что речь идёт о реальном мире, а не каком-то там заоблачном. И намекает, что эти миры закрыты. Физически закрыты. Понимаешь?

– Ну, вообще-то так оно, кажется, и есть. Разве нет?

Он посмотрел на меня, я – на него.

– Если Земля плоская и неподвижная, а никакой не мячик, летящий пушечным ядром невесть откуда и невесть куда среди таких же мячиков, то как ты себе это вообще представляешь? – спросил он.

– Мне вспоминается давнишний разговор с твоим дядей, – ответил я, – когда мы как раз обсуждали варианты того, что было изображено на шкуре. Так вот, он предположил, что внутри колец изображены не собачьи каки, а материки, окружённые кольцом антарктических льдов. Мой отец тогда думал, что это изображения глобусов на плоскости. Скорее всего, так же подумали и наши туристы, когда увидели рисунок в книге. Вам же там, на большой земле, всем рассказывают о пришельцах с других планет. Да мы и с тобой на эту тему уже говорили, если не забыл. Что если связь двух кругов на рисунке из книги Элинор – это тот самый туннель, который по легенде прорыл земляной червь?

– Если я правильно понял твой перевод, то Элинор отговаривает нас от спуска под воду: «низ сдавливает». Так что нырять в пруд в пещере – не выход.

– Возможно, не выход. Но если то, на что она намекает, правда, то получается, что эти миры не летают где-то пушечными ядрами, как ты выразился, а лежат эдакими тарелками на одном плане, как на столе. И всё сводится к тому, каким образом перебраться по столу из одной тарелки в другую.

– Ну, да. Она сама говорит, что появилась тут «при рождении», если не ошибаюсь. Это как? Умерла там, у себя, и родилась тут, у нас? Так что ли?

– Надеюсь, ты не ждёшь от меня ответа? – хмыкнул я, поскольку и сам уже порядком запутался.

– Нет. Просто размышляю вслух. А эти, трое братьев, если она вообще про них, пришли сюда… как она сказала?

– В одном теле.

– Типа «три в одном»?

– Скорее, она имела в виду, что они пришли в том же теле, в каком вышли. То есть им для перехода, вероятно, не пришлось умирать. Наверное, так.

– Весёленькая история, – вздохнул Конрад. – Какие выводы?

– Что-то у меня во рту пересохло. Да и подкрепиться не мешало бы. Где твоя подружка?

– А тебе-то что?

– Ты просто размышляешь вслух, а я просто спрашиваю. Нельзя?

В ответ он приятельски похлопал меня по плечу, и мы отправились ужинать к тётушке Винце, где уже собралась вся наша дружная компания.

С того самого дня мы вольно или невольно стали подумывать о том, что находится там, за неведомым краем нашего мира, и возможно ли до него добраться.

А в тот вечер нас подстерегала ещё одна приятная неожиданность: в трактире произошла долгожданная встреча Конрада с его кумиром – Джоном Фрисландцем. Конрад его поначалу не приметил среди многочисленных посетителей, а когда я подвёл к нему, чтобы познакомить, не сразу поверил своим глазам и в знак приветствия подбросил в воздух кулак. Джон, не задумываясь, ответил тем же, они улыбнулись друг другу и к моему изумлению по-приятельски обнялись, чего у нас с незнакомыми делать вообще-то не принято. Изумление сразу же прошло, стоило Джону бегло заговорить по-английски, причём, на мой слух, ещё выразительней, чем Конрад. Хотя я понимал, что это в порядке вещей, разница между Джоном, думавшим на фрисландском, и Джоном, думавшим на английском, была очевидна. Он разительно изменился, полагаю, ещё и потому что увидел в Конраде человека из своего давнишнего прошлого да к тому же страстного и разбирающегося в теме поклонника. Как я понял по дальнейшему разговору, перемежавшемуся хохотом и взаимным подкалыванием, Конрад знал о Джоне если не всё, то почти всё.

– Единственное, о чём я сейчас жалею, – признался Джон, – так это о том, что у нас тут нечем отметить наше знакомство по-настоящему.

– Ошибаетесь, – прервал его Конрад и со стуком поставил на стол пузатую бутыль явно европейского происхождения.