Хозяйка

– Ветер един, – опровергнул ее утверждение Ноэль, – И ласковый бриз, приносящий прохладу в жаркий полдень, и ужасающий в беспредельной ярости шквал, уносящий в неизвестность целые дома и обрушивающий пучину вод на затерявшийся в морских далях корабль – все они воплощения единого живого существа. Один из четырех стихий. Не зря же им поклонялись в древности.

– В Эпоху Чародеев, – подхватила Дриана и задумчиво добавила, – наслышана об этом.

– Естественно, – согласился Ноэль и лукаво добавил, – Ты ведь принимала в ее завершении самое непосредственное участие.

– Вот как? – скорее по обязанности спросила императрица, – И какое же?

– Эвелина, Амилина, Дриана, – перечислил ее имена мальчик, – Ты третье рождение бунтующего против косности и окончательности мироздания. Третье – и заключительное.

– Что меня совсем не радует, – призналась со вздохом Дриана. Разговор помог ей на время забыть горести, приглушить боль утраты. Но неожиданно ей снова вспомнились голубые глаза Леона, принимающие известие о неизбежности его гибели со стоическим видом, обиду Индигерты, узнающей, что она была лишь средством проникновения, и ничем более. Слезы вновь закипели на ее измученных воспаленных веках.

– Но я не достойна подобной чести, – она со стоном схватилась за голову, – Как я могу судить Нерену, если сама уподобилась ей?

– О чем ты? – нахмурился Ноэль. Даже перекидыш повел ухом на звуки ее голоса.

– Мы ведь солгали им, – Дриана облизала пересохшие от волнения губы, – Они не могли следовать за нами совсем по иным причинам, чем мы высказали им. Леона остановила не преданность народу Зантивии, и вовсе не ненависть удержала Индигерту на борту судна. Отнюдь. Просто они были слишком привязаны к нам. Если бы перед ними встал выбор, стоящий перед нами: покинуть друзей на верную погибель и отправиться искать чудо, спасущее мир, или остаться с нами навсегда, они бы выбрали второе. А мы решились на первое.

– Верно, – не стал отнекиваться Ноэль, – Но подумай: реальность тогда погибла.

– Ну и что? – резонно возразила Дриана, – Она и так погибнет. Не сегодня, так через тысячу лет, не через тысячу, так через две. А вот дружба, настоящая дружба, и истинная любовь дается нам только однажды.

– Одна любовь, один друг, один враг, – Ноэль в изумлении покачал головой, – Ты быстро постигаешь основы мироустройства. Любовь ты уже вычислила. Остался друг и враг. Сумеешь?

– Зачем мне определять их? – тихо спросила Дриана и сама поразилась хрипоте своего горла.

– Но как же, – приподнял бровь мальчик, – Иначе ты не завершишь процесс инициации и останешься беззащитной перед Нереной. У тебя на поясе два меча: для врага и кого-то третьего. Не перепутаешь в битве?

– Постараюсь, – буркнула атлантка.

Путь их лежал далее на восток. Бесконечную ночь теперь сменил серый безрадостный день, которому не было видно ни конца, ни начала. Тянулись дни пребывания их на чужой земле. Не имея возможности ориентироваться по Солнцу, луне или звездам, Дриана полностью отдалась во власть своих биологических часов. Она ела, когда была голодна, садилась отдыхать, когда уставала. Способность к сну окончательно покинула ее. Теперь у нее оставалось слишком много свободного времени, заполненного воспоминаниями. Видения давно минувших событий безжалостной стаей налетали на нее, стоило ей хоть на миг прикрыть очи, измученные созерцанием неменяющейся картины природы, открывая свежие раны сердца. Тогда атлантка вздрагивала и принималась нарочито громко беседовать с Ноэлем. Как когда-то в подземельях Хозяина, Дриана пересказывала ему свою не такую уж и длинную жизнь, будто изливая душу перекидышу. Как правило, Ноэль ничего ей не отвечал, то ли усердно внимая ее речам, то ли просто не обращая на них особого внимания, считая бредом тронувшейся от горя женщины. Но самое ужасное наступало тогда, когда Ноэль укладывался спать. Императрица, еще недавно готовая убить мальчика за его показное равнодушие, принималась всячески умасливать его, лишь бы оттянуть неизбежный момент полного одиночества. Но Ноэль уходил в мир грез, а Дриана, плотно обхватив колени, усаживалась подле него. Вокруг царила полная тишина, и иной раз атлантку охватывал безотчетный ужас. Ей казалось, что Ноэль с перекидышем умерли, неслышно отошли во сне в лучшую реальность, и она осталась единственной живой посредине странной, ровной, как стол, равнины. Тогда она затаивала дыхание, пытаясь уловить их мирные вздохи. Дриана ждала до тех пор, пока не начинала кружиться голова от недостатка воздуха. В глазах плыли радужные пятна, но вот, наконец, она разбирала сквозь сильнеющий звон в ушах чей-то неосторожный выдох. Атлантка радостно переводила дух, но вскоре все повторялось по новой.