Хозяйка болот

– Если ты боишься, что Фил узнает о твоем отце что-то лишнее, позволь, уточню: слухи ходят с тех пор, как я была маленькой. – Она замолкает, продолжая идти. – Фил никогда не говорил об этом. Но моя собственная мать за неделю до свадьбы посоветовала мне подумать, что я делаю, ведь сын самоубийцы может пойти и сделать это же с собой. Я велела ей засунуть ее мнение подальше, Фил – мой парень, и я больше ни за кого на всем свете не вышла бы замуж.

Неожиданное признание. Я смотрю, как ее ноги и мои движутся по тротуару, сандалии и кроссовки, в такт. Останавливаемся, уже не в тени зданий.

Тэмми касается моей руки острым наманикюренным пальцем.

– Ты думаешь, только ты можешь защитить своего брата от правды, какой бы она ни была, о вашем отце, но я тоже не хочу, чтобы Фил узнал плохие новости!

Ее челка на самом деле влажная.

– Я за то, чтобы положить конец этим слухам раз и навсегда. Теперь, первое, – считает она на своих длинных ногтях. – Маловероятно, что твой папа просто выпал из лодки. Второе, мы надеемся, что он не выпрыгнул. Третье, если была какая-то грязная сделка, кто-то в этом городе в курсе. И четвертое, если новости плохие и мы не хотим, чтобы Фил узнал их в суде, нам с тобой лучше работать вместе и побыстрее.

Я смотрю на ее четыре поднятых пальца.

– Как насчет такого? Ты копаешь, где можешь, я делаю, что могу, и, может быть, мы сумеем выяснить всю грязь раньше, чем это сделает Фил, – предлагает невестка.

Я выхожу в парк, где каблуки Тэмми увязнут, и направляюсь к своей машине.

– Хорошо. Увидимся позже, Тэмми. – Я пытаюсь сбежать, но также пытаюсь приспособиться к новому миру, в котором моя невестка хочет мне помочь.

Езжу по городу, пытаясь переварить то, что сейчас услышала. Если бы я только могла выяснить, где находится улица Задранных носов, я бы нашла эту Генриетту и все узнала. Недолго думая, проезжаю мимо похоронного бюро. Это просто здание с колоннами. Место не может навредить мне. Но я ускоряюсь.

Вернувшись в свою скудно обставленную квартиру, я слышу тихий намек на гром. Выключаю кондиционер, открываю все окна и ложусь на кровать подумать. Ветер хлещет и хлопает жалюзи, поднимая волоски на моих руках. Что, если я выполню просьбу Фила и пойду к Хэпстеду? Моя неприязнь к тому месту старая и глубокая. Последний раз, когда я оказалась там, мне было двенадцать, и я поклялась, что больше никогда туда не зайду. Ветер снаружи сменяется дождем, как в тот ужасный день в том ужасном месте.

– Посмотри на Лони, она такая смелая, – говорит мама моего одноклассника. Я разглядываю коричневую окантовку на воротнике ее платья. Моя мать пожимает ей руку. С другой стороны гроба в почетном карауле стоит офицер.

Дама из церкви говорит моей маме: «Ваша старшая дочь – такое утешение для вас». Каждый взрослый в городе проходит мимо. «Помоги маме с ребенком», – шепчут они, как будто я этого не знаю, как будто Филипп не сидит у меня на бедре.

Следующим идет длинный и угловатый мистер Зенон: «Какой большой девочкой ты стала». Позади него невысокая, коренастая Джолин Рабидо, ненамного выше меня, и она говорит ему: «Она теперь вовсе не девочка, а барышня». Я сидела на дубе и слушала, как Джолин советовала моей матери, что со мной делать, как заставить меня не сутулиться, что пресечь в корне. В основном она вызывает у меня чувство неловкости, но теперь говорит: «Я горжусь тобой, ты сильная. Твердый орешек – вот кто ты». Она приглаживает мои волосы, и они прилипают к моей потной голове.

После слов Джолин Рабидо я думаю: может, я смогу выдержать все эти «крепись» и «не плачь», добрых соседей и все, что они говорят мне, все, что они говорят моей матери. «Он был настоящим сокровищем», «сочувствую вашей утрате» и просто зов мамы по имени. Рут. Некоторые только это и говорят. Работники рыболовства и другие офицеры, все при параде, кладут руку мне на голову, на плечо. Они могли помочь.

Но нет. Я хочу спросить их: папа утонул, но как так вышло?

И что значит разговор, который я подслушала на лестнице? «Он вел себя странно дома? Хандрил?» Объясните мне! Однако они ничего не говорят, и я тоже.

Сажаю Фила в коляску. Он начинает кукситься, через минуту все учуют запах подгузника, а значит, я могу покинуть эту ужасную комнату. Кладу руку на коляску и толкаю ее прочь.

Люди в очереди грустно улыбаются, когда я прохожу мимо. Если бы они только знали, что и тут от меня проку нет. Мать сказала мне сегодня утром: «Можешь хотя бы в тот день, когда мне действительно нужна твоя помощь, сделать что-то как надо!»

В дверях похоронного бюро стоит человек, который купил моего орлана, мистер Барбер. Он не подходит утешить мою мать. Так и маячит в стороне от остальных и сердито смотрит на сцену. Не успеваю я дотолкать до него коляску, как он поворачивается и уходит.

В ванной Филипп воет, пока я его переодеваю. Я бы тоже хотела взвыть.

Мне липко и жарко, и я просто хочу пойти в болото с моим папой. Вот когда все произошедшее становится реальным.

34

13 апреля