Хозяйка дома Чантервиль

И столько фальшивой и приторной радости в её голосе, что я поперхнулась своим напитком.

Я, кстати, тоже узнала её. Видела эту особу в ведомстве, когда пришла платить штрафы и продлевать свою лицензию.

Женщина была чудо, как хороша. Очень красива и лицом, и телом, как говориться. Всё было при ней. Но вот капризный голос, взгляд такой, будто она, по меньшей мере, Богиня, и сразу всё впечатление сошло на нет.

Терпеть таких ненавижу.

— Леди Марелли, — со скорбным вздохом проговорил Тёрнер, поднимаясь из-за стола. Потом он поднёс к губам протянутую леди ручку, что была затянута в кружевную перчатку и проговорил: — Какая неожиданность… Я думал, вы в столице.

А мне вот Тёрнер ещё ни разу ручку-то не поцеловал…

— В столице нынче скука, Джон. Особенно после того неудачного бала у меня нет настроения предаваться светской жизни, — капризно проговорила Марелли-Охренелли. — Ты не думай, что я приехала в Арктон из-за тебя. У меня здесь дела. Но признаюсь, что встретить самого Джона Тёрнера — для меня это всегда большая радость.

Она сделала шаг к инквизитору и оказалась невероятно близко к мужчине, на очень близко-интимном расстоянии, когда тела соприкасаются друг с другом. Охренелли провела пальчиками по плечу Тёрнера и промурлыкала:

— Я также очень буду рада видеть тебя сегодня у себя в гостях. Я думаю дать тебе, Джон, шанс реабилитироваться. Я остановилась в отеле «Гранд-Арктон»…

У меня из рук выпал кусочек хрустящего и ещё тёплого хлеба от такой откровенной пошлости.

Вот какого фига она к нам подошла? Такой момент испортила! И аппетит!

Тёрнер галантно снял со своего плеча ручку этой змеи и также галантно ответил:

— В тот вечер на балу я всё вам сказал, леди и свои слова менять не собираюсь.

Потом обернулся ко мне и представил мне эту Охренелли.

— Леди Чантервиль, вы ведь знакомы с леди Марелли.

И в его голосе я услышала некую подсказку.

— Конечно, — растянула я в оскале губы.

— Чантервиль? — удивилась эта… лучше промолчу.

Она посмотрела на меня таким взглядом, будто перед ней сидела не леди, а кикимора болотная.

— Не думала, что смерть Николаса настолько сильно подкосила вас, Оливия. Хотя, насколько помню, вы всегда имели дурной вкус.

— Леди! — проговорил строго Тёрнер, обращаясь к совсем Охренелли.

— Всё нормально… Джон, — произнесла я мягко, специально назвав инквизитора по имени, хотя он просил по имени называть его только когда мы вместе, чего я ещё не делала. — Как видно, леди Марелли так и не набралась хороших манер. Что с неё взять…

— Леди! — строгий взгляд и грозный тон инквизитора уже адресован мне.

А вот Охренелли опасно сузила свои карие вишни и пронзила меня своим взглядом, в котором мне явно не почудилось обещание жестокой и кровавой расправы.

Ох, неужели я что-то такое сказала, что является её больной мозолью?

Надо бы Гарри попытать.

— Никак не могла я взять в толк, что нашёл в ней Николас, — сказала эта змея подколодная Тёрнеру. — И ты, Джон, что забыл в обществе этой… сомнительной особы?

— Леди, мы… — начал было Тёрнер, но я его перебила, так как меня откровенно понесло.

— Уж лучше ему находиться в моём обществе, чем в вашем, — проговорила я небрежно. — Меньше вреда и позора.

Охренелли побагровела и процедила:

— Советую вам оглядываться, Оливия, а то мало ли!..

— Амалия, — процедил Тёрнер. — Это была угроза?

— Ну что ты, Джон! — хохотнула она весело, но при этом с ненавистью поглядела на меня. — Какая угроза… Это так, неудачная шутка. Такая же неудачная, как и сама леди Чантервиль.

Чё ты коза драная сейчас сказала?!

* * *

Оливия Чантервиль

Я предупреждающе сузила глаза, поджала губы и призвала всю свою выдержку, дабы не схватить вот это блюдо с недоеденным супом и не выплеснуть ароматный бульон на идеальную до зубного скрежета, но при этом гадкую леди Охренелли!

И тут, в моей голове засияла лампочка, знаменуя гениальную мысль — «Эврика!»

Зачем швыряться продуктами и дорогой посудой, когда можно ответить этой змее её же оружием.

Пробежалась взглядом по её шикарному платью глубокого фиолетового цвета, которое подчёркивало нежный цвет кожи Амалии, её пышные формы в нужных местах и осиную талию…

— Как сказать, как сказать… кто из нас неудачливый, — протянула с наигранно печальным вздохом.

Амалия насторожилась, впившись в меня взглядом своих карих глаз в обрамлении чёрных, густых и пышных ресниц.

— Оливия, — предостерегающе произнёс Тёрнер.

По нему я вообще мазнула яростью. Вместо того чтобы дать словесного пинка этой мадам, он ещё тут с ней лясы точит и мне рот затыкает!

Гиена инквизиторская!

— Не старайтесь, Оливия. Ваши глупые и неудачные намёки не достигли цели. Вам до меня не дотянуться. Никогда, — усмехнулась Охренелли.

— Мне этого и не нужно. Наоборот, упасите меня Великие силы от такого несчастья! И поверьте, леди, я пытаюсь быть милой, но мне сложно оставаться вежливой. Вот гляжу я на вас и на ваше платье и понимаю, что вы выглядите, как гематома в рюшах. Зрелище воистину жалкое. — И сопроводила свою речь спокойным, ничего не значащим тоном. Мол, фи, ты такая кака мерзкая, что я ни на секунду не желаю быть на тебя похожа.