Хозяйка кукол. Тайна забытых богов

Переговариваясь ни о чем, мы гуляли по залу, а она познакомила меня с несколькими людьми, по ходу дела выпытав адрес моей модистки, так как мое платье, по ее словам, заметили и оценили все гости. В общем, я неплохо провела время до тех пор, пока не начались танцы. Тут Хира моментально меня покинула и ушла танцевать с Яношем.

«Хочу с мужем наедине побыть», – проказливо подмигнула она.

Я чуть не оторопела от подобного заявления, но вспомнила, как Мелина рассказывала мне о том, что кукольник женат. Значит, Хира и есть та самая таинственная жена Яноша! Воистину, сегодня вечер открытий!

После ухода хитрой блондинки, я оказалась предоставленной самой себе, поэтому перешла к следующему пункту своего плана на сегодняшний вечер – осмотру сада.

Увы, моим задумкам не было суждено воплотиться в реальность, ибо в Тронном зале начало происходить что-то интересное… Гости дисциплинированно отодвинулись к стенам, словно ожидали наступления чего-то важного. Я встала около одной из колонн и чуть не грохнулась в обморок от шока, услышав, как вышедший в центр зала вельможа объявляет мое имя. Забери меня ведьмы, и как же я посмела забыть о том, что прибыла на бал отнюдь не ради развлечения, а с заданием развлекать других?!

Я послушно присела в глубоком реверансе, отвечая на адресованные мне аплодисменты, а затем заняла место в кресле, установленном посередине зала, и взяла поданную мне гитару. Окинув испытующим взглядом заинтересованные лица и личины, обращенные ко мне, я запела. Изначально я намеревалась исполнить на балу какую-нибудь лирическую балладу, но в силу своего взбудораженного состояния, а также находясь под влиянием гротескной напыщенности присутствующих во дворце людей, изменила первоначальный план, спев совсем иную песню:

Тоскливо жизнь прожить впустую,
Не ощутив, как в венах кровь,
Младую, алую, густую,
Вдруг превратит в вино – любовь.
Прискорбно в битвах не сражаться,
Не погибать от страшных ран,
Но раз за разом возрождаться,
Как над озерами – туман.
Печально страсти не изведать,
Не написать о том стихи,
И в них любимым не поведать,
Куда людей ведут грехи.
Постыдно дух сменять на злато,
Идеей высшей не горя,
Свой срок отбыть пускай богато —
Но мерзко и, бесспорно, зря.
Хоть раз упреком не казниться,
Не спать ночами от стыда,
Собой по совести гордиться,
От счастья плакать иногда.
Нельзя врагов чернить со злости,
Не признавать свою вину,
Бросать подачкой только кости,
С соседом начинать войну.
Не вспоминать богов забытых,
Не нарушать завет отцов,
Не хоронить друзей убитых,
Не защищать свой отчий кров.
Ведь всем придется лет на склоне
Дела делить на: «смог – не смог»,
Склониться в поясном поклоне
И подвести годам итог.
А если жизнь прожил впустую,
То у могилы на краю,
Не смей желать судьбу чужую —
Коль не сумел понять свою…

Я замолчала, наслаждаясь недоуменной тишиной, повисшей в зале. Кажется, я сумела добиться поставленной цели – скандализировала местное самовлюбленное общество. Вряд ли они полностью поняли мою песню, но, возможно, теперь хотя бы некоторые из них немного задумаются над смыслом своей жизни?

– Браво, брависсимо! – неожиданно донеслось от двери.

Все присутствующие повернулись на звук этого голоса и тут же склонились в низком поклоне…

В широко распахнутых дверях зала стоял невысокий полный мужчина, одетый в расшитый бриллиантами белый костюм. Его лицо закрывала личина потрясающего качества – имитирующая лунообразный, рыхлый лик скучающего сибарита. На ярко накрашенных губах толстяка играла восторженная, благосклонная улыбка.

«Ой, а если это сам король?» – испуганно промелькнуло у меня в голове.

– Его высочество ненаследный принц! – громогласно объявил церемониймейстер.

Я облегченно выдохнула.

– Как же вы нас порадовали, моя дорогая! – венценосный толстяк колобком подкатился к креслу и галантно облобызал мою ручку. – Давно уже я не слышал столь чудного голоса и… – он интимно склонился к моему уху, – столь чудной песни! – Его умные, проницательные глаза странно контрастировали с глуповатым лицом никчемного прожигателя жизни.