Хозяйка леса

— В милиционеры записался? — насмешливо спросил Куренков, поднимаясь на пригорок. — Здравствуй, Настасья Васильевна. Приятного аппетиту. Лесной царь, что в твоей посудинке, а?

— Стоградусная с китайской заваркой. Налить?

— Спасибо, дядя Вася. Такого зелья перед обедом не потребляю.

Куренков сел, облокотясь на заросший брусничником пенек, закурил, украдкой поглядывая на Анастасию Васильевну.

— Гуляешь, Михайла? — спросил объездчик, укладывая термос в сумку.

— Гулять некогда, дядя Вася. По делу я здесь. На Святозеро технику, рабочих перебрасываем.

— Михайла, а ты не того? — Рукавишников покрутил указательным пальцем у седого виска.

— При полном здравии и разуме, дядя Вася, — ничуть не обиделся Куренков, — Неужто не знаете? Есть распоряжение.

— Чье распоряжение? Это же немыслимо! Посмейте тронуть хотя бы одну ветку! — гневно воскликнула Анастасия Васильевна.

Куренков горестно вздохнул. Наказал же бог! Что ни день, то война.

— Ты пойми, Михайла, — поднялся с места Рукавишников. — Вырубите лес, озеро обмелеет, реку загубите. Северянка вам же сдюжит. Сколько она вашей древесины сплавляет?!

— Чудак ты, дядя Вася. Я, что ль, распорядился рубить?

— Кого вы уговариваете, Василий Васильевич? — Анастасия Васильевна потуже завязала косынку, облив мастера презрением. — Скажи ему: «Руби, Куренков, яблоневый сад», — у него рука не дрогнет… Идемте.

Рукавишников подхватил свою сумку и поспешил за лесничей. Куренков оторопело смотрел им вслед, пока они не скрылись в чаще.

— Вот чертова работа! — проговорил он и плюнул.

Куренков углубился в лес. Еловые ветви хватали его за одежду, оставляя на комбинезоне космы мха. Сапоги мастера мягко скользили по плотному слою давней травы и мертвых игл хвои. В чаще то возникал, то пропадал образ лесничей. Куренкову виделось ее гневное лицо, слышался презрительный голос. «Скажи ему начальство: «Руби, Куренков, яблоневый сад…» Оса! И у осы мед есть, а у этой только яд. Какой черт знал! Если трест дал сигнал: «рубить», — значит, можно?

«Ай-дэ лесок!» — Куренков с умилением смотрел на бор. Неохватные сосны, прямые, как струны, подпирали густым частоколом высокое небо. Исполинские ели вытеснили всю лесную мелкоту. Вот где кубики! Счастье, что Святозеро — его участок! Держитесь, «мастера-дружки»! Не угнаться вам за Куренковым. Да, весенне-летние заготовки — тяжелое дело. Рабочих оттягали на строительство узкоколейки, а план не снизили. Ну, ничего, Куренков выкрутится. Да…

Куренков сел на замшелую колоду и закурил. Ухо привычно уловило шорох справа. Среди серых стволов ели глаза ясно различили зайца. Зверек сидел на задних лапках и сторожко поводил ушами. Куренков свистнул, заяц сделал огромный прыжок в сторону и пропал в чаще. «Ах ты, разбойник!» — крикнул Куренков. Ему ответило эхо. «Нынче зайца много, — год сухой», — подумал Куренков, и мысли его вернулись к Святозеру. «Почему все неприятности валятся на его голову? Куртина, Святозеро… «Дружки-мастера» живут поспокойней. «Она вам никогда не уступит». Это Аннушка Стрельцова его уколола. «Руби, Куренков, яблоневый сад»… Возненавидит, на порог не пустит…

«Так-так, так-так», — подтвердил дятел, застучавший у мастера над головой.

— Ах ты, длинноносый! — Куренков тряхнул сосну. Дятел вспорхнул и улетел в чащу.

…Любомиров был не в духе. Настроение испортилось после телефонного разговора с трестом. Попробуй обеспечить бесперебойную заготовку леса, когда машины простаивают из-за поломок, запасных частей не хватает. Онежский завод затянул ремонт тракторов, свои мастерские не справляются. С утра неприятности. У мастера Савинкова поломался трактор, в Отрадненском лесопункте — авария: сошли с полотна две груженые платформы.

— Анна Корнеевна! — крикнул Любомиров.

Стрельцова стремительно вошла в кабинет.

— Да, Николай Алексеевич?

— Письмо готово?

— Пожалуйста, Николай Алексеевич. Вот оно.

Стрельцова в ожидании, пока директор прочтет бумагу, устало опустилась в кресло. Столько работы за последние дни! А неприятностей еще больше. Николай Алексеевич и пяти часов в сутки не спит.

— Так… Хорошо… — Любомиров дочитал бумагу. — Отошлите немедленно.

— Николай Алексеевич, а лесничество знает?

— Зачем им знать? — желчно усмехнулся Любомиров. — Просить их ходатайства? С лесоводами каши не сваришь. Они — народ ограниченный. На все смотрят со своей колокольни. Придумали в самых удобных местах запретные полосы. У рек лес не руби, а там его легче всего гнать водой. Вокруг озер не руби, а там лучшая древесина.

— Да, конечно… У вас очень усталый вид, Николай Алексеевич.

Любомиров взглянул на нее и уткнулся в бумаги.

На пороге кабинета Стрельцова столкнулась с Анастасией Васильевной и посторонилась.

— Вы послали Куренкова на Святозеро? — Голос Анастасии Васильевны прерывался от волнения, пальцы вцепились в край стола, лицо ее оказалось так близко от лица Любомирова, что он невольно отшатнулся. — Вы забыли, что это запретный лес?