Хозяйка немагической пекарни

Уткнувшись в ладони, девушка разрыдалась. Все, о чем она столько времени запрещала себе думать, теперь переполняло до краев.

Братья… Совсем скоро они вернутся. И узнают, что ее нет. А она даже не может дать о себе знать. Вдруг такой член семьи, как сестра без магии, как-то повлияет на их будущность?

Острая тоска захлестнула сердце. Что скажет им Марида? Что чувствовал отец, когда в горную долину прибыла пустая карета?

Охватившее ее горе было настолько велико, что Адриана никак не могла сдержать слез. Каждое новое воспоминание: о семье, об институте — скручивало внутренности до ноющей боли.

Зачем она здесь?

Зачем ей эта пекарня?

Сейчас она бы все отдала, чтобы все прошло как дурной сон, и она могла бы вернуться домой.

Кажется Лейтс что-то произнес и тронул ее за плечо. Однако его слова доносились словно издалека. Адри даже не могла понять, о чем он говорит. Дрожащими руками она вынула из рукава платок, тот самый, и прижала его к глазам.

Мужчина перестал искать по карманам, и теперь сидел с явно растерянным видом.

— Это всего лишь пирожное, Адри. — произнес он неуверенно. — Я не думал, что оно вас так расстроит.

— Н-нет. — девушка почувствовала, что к ней постепенно возвращается голос, — Оно чудесное… Просто я… я… я вспомнила про свою семью. — она выдохнула, пытаясь справиться с новым потоком слез.

Лейтс закусил губу и резко отвернулся. Рука, державшая поводья, дрогнула.

— Все в п-порядке. — Адриана еще раз промокнула глаза, — Вы же не знали…

Ей вдруг стало стыдно. Как она могла поддаться слезам, на виду у всех, буквально в центре города? Однако на душе, странным образом, стало легче. Ветер осушал влажные щеки, а в голове воцарилась ясность.

— Спасибо, Лейтс. — произнесла она, почти спокойно.

Мужчина кивнул, не отводя взгляда от крупа лошади. Адри показалось, что вид у него расстроенный и немного виноватый.

— Должно быть, вы отдали за это пирожное немало. Я верну вам деньги, как только мы окажемся в пекарне.

Лейтс невесело усмехнулся.

— Не может быть и речи. Понимаю, что вид у меня не слишком представительный. Однако, несмотря на это, я все-таки мужчина.

— Но ведь… — начала Адриана, и прикусила язык.

После таких слов, было бы крайне неучтиво настаивать на своем.

* * *

Дорога становилась все более неровной. Телега то и дело подскакивала, наезжая на мелкие камни.

— Так значит, ваша семья имела отношение к кондитерскому дело? — будто невзначай поинтересовался Лейтс, направляя лошадь, чтобы объехать очередную яму.

— Вовсе нет. Почему вы так… — Адриана вовремя прикусила язык. Конечно, что еще могло прийти в голову ее спутнику, после того, как она расплакалась над пирожным?

Однако теперь, когда слезы окончательно высохли, девушка чувствовала себя гораздо лучше. И даже мысли о доме больше не вызывали щемящей тоски. Скорее легкую грусть, с которой гораздо легче смириться.

— Они просто… Может совсем немного. — Адри загнула бумажный уголок. Сказать правду, по понятным причинам, она не могла. А врать не хотела.

— Разве не от них вы унаследовали такой талант к выпечке хлеба?

— Что вы! Для выпечки нужен не талант, а всего лишь знания. Я же не придумываю ничего нового.

— Вы придумали пироги. — в глазах мужчины мелькнула улыбка.

— Нет, их придумала вовсе не я. Я лишь решила использовать для начинки ягоды, вместо мяса. И получилось нечто среднее: не пирог, но и не пирожное. — девушка покрутила сверток в руках. — Знаете, к изготовлению пирожных подходят с большим умом. Любая мелочь имеет значение. Начинка, форма и даже цвет.

— Цвет? — удивился Лейтс. — Никогда бы не подумал.

— Своего рода тайное сообщение. — Адри и сама не понимала, почему решила заговорить об этом. — Например, светло-розовая глазурь говорит о нежности и симпатии. Уместнее всего подарить близкой подруге или младшей сестре. Красная — цвет любви и страсти. Темно-коричневый бисквит — цвет признательности и уважения. Сливовый — сочувствие.

— А если человек совсем не нравится? — заинтересовался мужчина.

— Тем, кто не нравится, пирожные не дарят.

Адриана вдруг почувствовала, как лицо заливает румянцем. Последнюю фразу можно было истолковать очень двусмысленно. Лейтс рассмеялся.

— Меткое замечание. В самом деле: тем, кто не нравится, пирожные не дарят… — он искоса взглянул на свою спутницу. — Теперь меня разбирает любопытство, вы ничего не сказали про белый.

— Белый? — девушка опустила глаза. В памяти сам собой возник плавный голос Марессы.

«– Белый — цвет искренности. Если вы хотите сообщить о чистоте своих помыслов, то не используйте ягодный сок. Просто посыпьте готовое пирожное молотым сахаром и мукой, и человек поймет, что вы ищете его расположения, или же хотите заслужить доверие».