Хозяйка праздника жизни

Она рассказала им о том, как они с братом росли и как были предоставлены самим себе. Как няньки, а потом и гувернантки сменяли одна другую, не выдерживая суровых требований к ним отца и матери детей.

– Папа с мамой не могли заниматься нами сами, но при этом хотели, чтобы за нами был хороший присмотр. При малейшей провинности няню увольняли. Только тех, кого помню я сама, было двенадцать человек. А потом, когда мы пошли в школу, с такой же скоростью начали меняться гувернантки и гувернеры. У меня их сменилось трое, а у брата… я думаю, человек двадцать. Я как-то на досуге подсчитала, сколько времени за месяц наши родители проводили с нами, и пришла в ужас. В иной месяц получалось не больше десяти минут… о нет, не живого общения, а лишь телефонного. Нет, родители, конечно, регулярно общались с прислугой, узнавали о нашем здоровье и поведении, но их самих мы иной раз не видели по полгода!

– Не очень-то здорово вам с братом жилось.

– У Миши в семье была примерно такая же ситуация. И когда мы с ним разговаривали о будущем, то оба решили: наши дети будут расти с мамой и папой. К счастью, у нас достаточно денег, чтобы мы могли посвятить своим детям все свое время.

– Но пока у вас с мужем мало шансов завести общих детей?

Мелисса хотела ответить, но в этот момент Кира предостерегающе подняла руку.

– Что?

– Тише!

Все три женщины затихли. И снова был слышен лишь писк приборов у изголовья кровати Петечки.

– Мелисса, – прошептала Кира спустя минуту, – ты слышишь?

– Какой-то шорох.

– Шорох… Да.

– И он приближается.

– Прячьтесь!

Мелисса первой нырнула под кровать, на которой лежал Петечка. Подруги заметались по палате. Затем они обе спрятались в шкаф, в котором висело лишь два гостевых халатика. В палате реанимации требовалось соблюдать стерильную чистоту и надевать больничную форму. Но деньги Мелиссы заставили персонал закрыть глаза на это нарушение правил. И три девушки просидели в палате Петечки, не меняя верхней одежды, и Петечка от этого не умер.

– Сюда кто-то идет.

– Молчите!

В палате вновь наступила тишина, прерываемая лишь звуками работающих медицинских приборов. Потянулись тягостные минуты ожидания. Но вот в приоткрытом окне появилась темная тень. Затем она переместилась ближе к кровати, и сидящие в шкафу подруги напряглись.

Пиканье приборов внезапно прекратилось, и одновременно с ним раздался тоненький голосок, принадлежащий Петечке.

– Ты? – пропищал он, очнувшись в самый неподходящий момент. – Снова?

Теперь в его голосе явственно звучал страх. Следом за ним раздался шум, а затем Мелисса закричала:

– Ко мне, девчонки! Я его держу!

Кира выскочила из шкафа очень быстро. А вот Леся запуталась в халатах, которые там висели. И сколько она ни рвалась из их плена, ничего не получалось. Лесе не удавалось обрести свободу, несмотря на то, что она дрыгалась изо всех сил, а сам шкаф скрипел и покачивался.

А между тем схватка на кровати больного Петечки становилась все более жаркой. Опутанный проводами, он давно свалился на пол. Темная тень отбивалась от насевших на нее с двух сторон Киры и Мелиссы. И женщинам приходилось несладко. Об этом свидетельствовали сдавленные крики боли, которые издавали сыщицы.

– Я сейчас! – кричала Леся, в отчаянии пытаясь вырваться из схвативших ее силков. – Я иду к вам!

И наконец ей это удалось! Леся бросилась к своим подругам, но внезапно почувствовала в правой руке стеснение, а дернувшись, хоть и освободилась, но услышала за своей спиной какой-то скрип.

– Помогите! – только и успела пискнуть Леся, как высоченный шкаф всей своей мрачной громадой рухнул на нее.

Какое-то время девушка сидела тихо, пытаясь подсчитать убытки. Но постепенно она поняла, что руки и ноги у нее двигаются совершенно нормально. Шея вертится. А голова функционирует не хуже, чем у Страшилы Премудрого. То есть очень даже неплохо она функционирует.

– На меня упал шкаф! – сообщила Леся то ли самой себе, то ли окружающим.

Но окружающие то ли не отреагировали, то ли просто не услышали. Леся сидела в своего рода домике, образованном упавшим на кровать шкафом. Задняя спинка шкафа была теперь крышей у нее над головой, а боковины стенками.

Прямо под Лесей находились дверцы шкафа, и через узкую щель она могла видеть чью-то филейную часть, обтянутую черным трико. Такой вид девушку совершенно не устраивал, и она мечтала о свободе. Но хотя Леся и пыталась шкаф сдвинуть, силенок у нее на это не хватало. И когда самостоятельные попытки выбраться ни к чему не привели, она наконец вякнула:

– Помогите! Спасите!

Какое-то время было тихо. А затем голос Киры произнес:

– Какого черта ты там сидишь?

– Я не знаю. Шкаф на меня упал.

– Скажи лучше, ты упала вместе со шкафом.

– Я не упала! – запротестовала Леся. – Я тут сижу! Вытащите меня!

– Мы не можем.

– Почему?

– Ты упала и придавила двери. Мы не можем поднять шкаф и не можем выпустить тебя.

– О-о-о…

– Но есть и хорошая новость, – поспешила порадовать ее Кира.

– Какая?

– Ты упала и придавила не только двери.