Хозяйка Севера

Как только за Надеждой Ивановной закрылась дверь, я закрыла глаза и принялась глубоко дышать, настраиваясь на совсем другой лад. До того, как мама Марианны снова свяжется с Никой, мне было бы лучше вообще не думать ни о ней, ни о Марианне, чтобы не испортить всё дело.

Ведь пока мне удалось сделать так, что Герман «не услышал» про нашу встречу... а новая встреча с Надеждой Ивановной и Марианной обещала не просто избавиться от ненужного беспокойства за жизнь подруги, но ещё и круто изменить мою собственную жизнь.

И … «не думать» оказалось самым тяжелым.

Признаюсь, что я потратила весь остаток своего «рабочего» дня, чтобынастроиться на эту волну «ничего не видела, ничего не слышала, нигде ни с кем не говорила”.

Однако, как только мы с Германом оказались наедине в машине, мне сразу же стало страшно.

Левицкий, усадив меня в джип, совсем не спешил завести мотор и выехать с парковки. Вместо этого Герман, когда сел в машину на водительское место, повернулся ко мне и взял моё лицо в свои ладони.

— Наташа, как прошёл твой день? — мягко спросил он, осторожно лаская подушечками своих пальцев мою кожу.

— Хор...хорошо, — немного запнувшись ответила я. Моя кожа горела под его пальцами. Моё тело оживало, а память... память подсказывала то, что я пока не хотела слушать.

Не сейчас.

Сейчас я ещё не готова воспринимать Левицкого так близко, оставаясь при этом равнодушной.

— Кажется, вы с Никой поладили, — улыбаясь, протянул Герман.

— Поладили, — согласилась я, ненадолго запнувшись. — Она... она многому меня учит.

— Я рад, — улыбнулся Левицкий, в то время как его чуть заснеженные серые глаза продолжали меня буравить.

Я чувствовала, что Герман хочет от меня что-то услышать. Я боялась того, что он мог прочитать в моих мыслях. Я боялась, что моя маскировка не помогла.

— Наташа, — вздохнул Герман. — Тебе не кажется, что ты боишься напрасно?

Он провел большим пальцем по моей губе.

— Ты уже учишься быть Луной Стаи, и насколько я слышал, у тебя это прекрасно получается. Ты поладила с оборотницами, с оборотнями из охраны...

— Герман, ох...

— … со мной, — покачал головой мужчина, прося меня взглядом дать ему договорить. — Мы прекрасно ладим друг с другом, Наташ. И не только в постели, я имею в виду. Хотя я никогда прежде не чувствовал такого урагана чувств, только с тобой.

Герман улыбнулся и заправил выбившуюся прядь моих волос мне за ухо.

— Я никогда не был женат, но от друзей я слышал, — в этот Герман многозначительно усмехнулся, — Я слышал, что ни один брак не бывает без ссор. И говорят... говорят, что примирение между супругами только поддает перчинке в отношениях.

Герман говорил это с такой искусительной интонацией, что мне хотелось следовать его голосу, принять из его рук, всё, что он готов мне дать — и стать навсегда частью не только его мира, но и его самого.

— Наташа, — довольно улыбнулся Герман, явно понимая, какой эффект на меня оказывается его мягкость тона и нежные прикосновения.

— Герман...

Я почти растаяла.

Почти.

Если не мой первый брак с Аркашей, то я бы не выдержала: бросилась бы в эти отношения, которые мне предлагал Герман, как в омут с головой, не желая думать о последствиях... точнее, предполагая, что разбираться с последствиями мы будем вместе — по мере их возникновения.

Именно так я думала, когда согласилась выйти замуж за Аркадия.

Я тогда считала — наивно считала — что любые трудности преодолимы, если мы будем работать над ними вместе.

Вместе.

Только вместе иногда не случается.

Взять хотя бы Левицкого... Это сейчас Герман такой мягкий и понимающий, но каким он будет завтра? Ведь это он снес дверной проход вместе с дверью, чтобы только добраться до меня.

Это он снял меня с поезда, когда я хотела убежать — и устроил чуть не показательную «порку», застав меня почувствовать себя безвольной, никчемной куклой.

Это он воспользовался тем, как на меня повлияло полнолуние, чтобы уговорить меня поставить метку — а после гордо продемонстрировал мне мой новый паспорт с уже его фамилией на бланке.

Да... Герман, несмотря на то, что он привлекал меня как никто другой, в то же время он не мог не пугать меня. Меня пугала его власть, его возможности... его двуликость.

«А если у нас появятся дети?»

Если у нас появятся дети, то я никогда не смогу уйти от него... но даже это мне казалось сейчас не самым страшным.

Я боялась... я не была уверена, что мои дети (если они, конечно, когда-нибудь родятся) — что они будут рады своей участи. Быть оборотнями — это значит, жить по их законам, где всё единолично решает вожак. И мои дети будут вынуждены подчиняться своему вожаку, также, как Марианна подчинилась Герману.

— Наташка, — выдохнул мне прямо в губы Герман. Пока я углубилась в свои мысли, он наклонился ко мне ещё ближе — так, что наши лица теперь почти соприкасались носами. — Наши дети родятся наследниками Альфы. У них будет самое привилегированное положение в стае.

«Но они всё равно будут оборотнями», — подумала я, вслух же сказала совсем иное:

— Пожалуйста, Герман... ты обещал мне дать несколько дней на подумать.