Хозяйка Севера

— А ты когда-нибудь работал в море? — спросила я у Левицкого, внезапно вспомнив про легенду, которую для меня выдумали Василиса Игнатьевна и Марианна. Герман был оборотнем, а оборотни, которым нужен простор, вряд ли любят небольшие пространства корабля, но мне всё равно стало любопытно.

— Наташ, мы же живём у самого моря, — покачал головой Левицкий.

— Это не ответ, — прищурилась я. — Так ты работал в море?

Герман коротко кивнул.

— А кем? Когда?

— Очень давно, когда отец ещё был живым.

— А...

Ухмыльнувшись, Герман покачал головой.

— Наташ, ничего интересного... отец упросил, меня взяли. Можно сказать взяли простым матросом на рыболовецкое судно.

— Подожди, — повернулась я к Левицкому. — Так ты плавал на настоящем корабле?

— На кораблях не плавают, а ходят, — хмыкнул Герман. — Я, как будущий Альфа Северной стаи — настоящей Северной стаи, должен был почувствовать наше северное море... и железную, то есть морскую дисциплину.

— А ты ничего мне не говорил, — протянула я зачарованно. Надо же, Герман-то оказывается моряк!

— А ты и не спрашивала, — многозначительно усмехнулся Герман, как бы намекая, что у него ещё много секретов.

Ну вот как так, а?

Я за последние дни перестала удивляться его разносторонности. Кажется, он успевал всюду и везде. Помогал оборотням, помогал людям, занимался делами стаи и делами бизнеса — и работал, работал, работал...

Вот как он всё успевал, как не уставал?

Прищурившись, я покосилась на Левицкого.

— Что ты там рассматриваешь? — спросил Герман, прищурившись.

— Пытаюсь запомнить, как выглядят двужильные люди, — брякнула я истинную правду. Если честно сказать, именно это я и пыталась рассмотреть сейчас — где у него находится вторая жила.

— Показать? — радостно спросил Герман, схватившись за ширинку.

— Дурак...

До офиса мы добрались только после обеда, точнее после обеденного сна, который для меня стал настоящим испытанием.

Вроде бы полнолуние прошло, а желание, которое во мне появлялось, когда Герман прижимался ко мне сзади — нет.

В какой-то момент времени я даже думала дать слабину: если уж я всё равно окончательно решила, то какой смысл хранить ненужный целибат?

Но смысл на самом деле был.

Такой, немного неправильный, но очень женский смысл.

Мне хотелось не то, чтобы немного помучить, скорее ... немного проучить Германа за его собственные огрехи передо мной. Он знал, как именно полнолуние влияет на истинные пары. Когда он понял, что их Луна также влияет и на меня, он умолчал об этом, использовав это себе во благо. Воспользовался притяжением, которое я испытывала во время полнолуния, в свою пользу.

Вот за это я его и оставляла без … телесных радостей.

То ли уже в отместку за мою стойкость, то ли просто так совпало, но когда мы с Германом всё-таки добрались до его офиса, Левицкий ошарашил нас с Никой просьбой заняться большим благотворительным концертом, который он хотел провести уже в июле.

И этот концерт, по его задумке, должен был состояться в одном из мурманских заповедников. Благо хоть, он дал мне возможность самой выбирать, какой именно это будет заповедник. По крайней мере, у нас с Никой была возможность оценить, прикинуть... и выбрать самый транспортно-доступный вариант.

Естественно, что после этого все мои планы снова полетели в тартарары.

Отложив все текущие дела, мы с Никой погрузились в планирование. В наших местах только государственных заповедников имелось целых три, а ещё имелись заказники, памятники природы и прочие охранные зоны.

Написав Герману сообщение с вопросом, что именно он имел в виду под словом «заповедник» — только первые три, государственных заповедника, или мы могли выбирать из остальных мест тоже, я с нетерпением ждала от Левицкого ответа.

Но этот зараза написал, что глупо заниматься перепиской, когда мы сидим в соседних комнатах. И он сейчас как раз свободен.Как стати...

То есть это он меня к себе в кабинет так зазывал.

И ведь ничего не поделать — мне нужно было уточнить у него эти данные.

Когда я вошла к нему в кабинет, я увидела Германа, стоящего у окна с какой-то ювелирной коробочкой. Он успел закрыть футляр до того, как я рассмотрела, что там находится внутри, но мне почему-то казалось, что я и так знаю.

Я догадывалась, что там может быть только кольцо...

— Кольца, — хмыкнул Левицкий, ворвавшись тихим смешком в мои мысли. — Наташ, я, можно сказать, в некоторых вещах ретроград. Для меня обручалка — это золотое кольцо, которым муж кольцует жену.

— А жена кольцует мужа? — уточнила я.

Я думала, что Герман смутится, но он просто кивнул.

— Именно.

Нахмурившись, я посмотрела на Левицкого.

— Герман, я... — я замолчала, как-то сразу растерявшись. Я даже забыла, что я хотела ему сказать. Впрочем, говорить начал сам Герман.

— Сейчас многие подражают чужим традициям, — усмехнулся Левицкий. — Знаешь, когда мужчина, изображая плохое голливудское вино, делает предложение своей девушке вместе с кольцом... вроде как на помолвку.

— Это не подражание чужим традициям, — покачала я головой. — На Руси такое тоже практиковалось.