Хозяйка Севера

Когда я услышала вскрик Надежды Ивановны, я с трудом смогла оторвать от него взгляд... и только благодаря этому успела заметить, как охранники Германа вырвали из рук Надежды Ивановны коробочки, в которых находилось средство для побега.

И только в тот момент до меня начало доходить... Что Герман не просто так оказался сейчас в центре Мурманска, вместо того, чтобы исследовать что-то в отдалённом районе вместе с Сергеем и Петром.

— Луна, — тем временем испуганно позвала меня Надежда Ивановна. — Луна... Наташа!

— Где остальное? — рявкнул один из Теней, в то время как Герман продолжал медленно надвигаться на меня.

Меня пугал его взгляд, пугало его полное равнодушие ко всему происходящему. Казалось, Левицкий не замечал никого и ничего... кроме меня.

— Герман, — растерянно протянула я. — Так это всё была постановка?

Я ожидала, что он что-нибудь ответит мне. Как нибудь отреагирует … я имею в виду словами.

Вместо этого Герман, резко выкинув вперед руку, так же резко схватил меня за талию, мгновенно притянув к себе. После чего, под крики испуганной Надежды Ивановны, сразу же впился губами в мой рот.

Впрочем, я сейчас не совсем честна: несмотря на то, что всё случилось неожиданно, и на первый взгляд действия Левицкого могли показаться излишне агрессивными, но...

… но его поцелуй таковым точно не был.

Если попытаться объяснить это образно, то меня как будто целовал сам Север — холодный, равнодушный и жестокий снаружи, он на самом деле оказался теплым, даже жарким, заботливым, нежным...

Считается, что люди, которые никогда не бывали на крайнем севере, боятся туда ехать из-за холода, полярной ночи, и удаленности от центра; только вот те, которые всё-таки приехали, добрались до этих мест, остаются там навсегда, а если и уезжают, то всегда вспоминают свою холодную северную родину с щемящей тоской в груди. Они-то ведь знают север! Знают, какой он на самом деле...

То же самое было сейчас и со мной. Я чувствовала, что несмотря на всю свою суровость, несмотря даже на наличие у него страшного зверя где-то под кожей, Левицкий больше никогда не сможет меня испугать...

— Мой Север, — протянула я, в то время как Герман, ненадолго оторвавшись от моего рта, покрывал моё остальное лицо нежными поцелуями.

Целовались мы долго.

Я где-то краем уха слышала, как Тени спрашивают у Германа разрешения войти внутрь квартиры. Ещё до нас доносились Марианнины крики: она воинственно кричала, что не позволит вернуть её назад, в стаю своего мужа, в то время, как Надежда Ивановна умоляла Германа не сообщать питерцам, что её дочь нашли.

— Альфа? — смущенно спросил кто-то рядом с нами. Я почувствовала, как Герман махает рукой, ни на секунду не открывая от меня своего взгляда. Он в этот момент ненадолго оторвался от поцелуев и что-то внимательно искал в моём лице — что-то настолько важное, что всё остальное могло подождать...

Но я ждать не могла.

— Мой Север, — улыбаясь, повторила я и сама потянулась к Герману за лаской. Потянулась всем телом.

Поднявшись на цыпочки я крепко поцеловала своего мужа, не обращая внимания на стоявшую рядом с нами толпу людей.

Но как только мои губы прикоснулись к губам Германа, мой супруг тут же перехватил инициативу, давая мне возможность почувствовать всю гамму наслаждения от простого... нет, непростого, но единственного поцелуя.

— Альфа, у нас проблемы...

— Альфа, вызвали бригаду врачей.

— Я не поеду ни в какую больницу! — кричала где-то вдалеке Марианна.

— Альфа, бета питерцев просит разрешения на посещение наших земель с отрядов воинов? Бета Сергей на связи.

Герман нетерпеливо рыкнул, после чего углубил поцелуй.

Но нас не оставили в покое... его Тени продолжили обращаться к Левицкому, каждый раз всё смущеннее и смущеннее... Где-то там на громкой связи был какой-то Александр... или может быть Александров, затем я услышала какую-то яростную французскую речь, потом громкий плач Надежды Ивановны, доносящийся из приоткрытой двери квартиры...

И только это в конце-концов заставило меня оторваться от своего мужчины.

— Герман, — пристыженно пробормотала я, немного отстранившись от своего мужчины. — Кажется, мы забылись...

— Наоборот, мы наконец-то вспомнили, какими должны быть пары, находящиеся в браке, — хмыкнул Левицкий, и в этом хмыке было столько мужского бахвальства, что мне осталось только покачать головой.

Мы оба понимали, что время нежности пока истекло, и надо было начинать заниматься делами... но перед тем, как вернуться назад, в сложный мир, Герман наклонился и поцеловал мне руку — так, будто он был галантным кавалером из восемнадцатого века.

— Я был неправ, — протянул Левицкий, недолго задержав мою ладонь в своей руке.

— Не прав? — удивилась я. — В чем?

— Я считал, что все эти человеческие атрибуты неважны, но... — он провел пальцем по моей обручалке. — Но вид моего кольца на твоей руке сносит башку.

«Сносит башку» из уст Германа прозвучало так неожиданно, что я не смогла не улыбнуться. Герман же улыбнулся в ответ.