Хозяйка Севера

Что, если это всё меняет? Что, если это делает положение Марианны опасным? Я вспомнила о том, что слышала во время поцелуя...о том, что Рокотов, муж Марианны, должен вот-вот приехать. А что, если он заберет Марианну? Что, если та не признается ему в том, что у неё больше нет волчицы, и этим подвергнет свою жизнь опасности? Ведь лечить-то будут оборотницу...

Опять же, а вдруг изначально именно Рокотов виноват в её состоянии?

— Герман, — позвала я,делая шаг в сторону квартиры.

— Наташа,подожди снаружи, — приказал Левицкий строгим,командным голосом.

— Пожалуйста... — попросила я вежливо, продолжая при этом входить в квартиру. — Пожалуйста, ты должен меня выслушать.

Моя хитрость удалась: так как я не проявляла никакого боевого настроя, а всего лишь смиренно просила Германа поменять его решение, охранники-Тени не решились остановить меня.

Точнее, когда один из их встал передо мной, преграждая мне путь, я уже находилась внутри квартиры. К сожалению, я находилась всё ещё достаточно далеко, чтобы увидеть,что происходит в комнате, где лежала Марианна.

— Наташа, — Герман, показавшись в этот момент из комнаты, коротко кивнул своему воину, и тут же обратил взгляд на меня. — Пожалуйста, езжай домой.

— Луна! — услышала я плач матери Марианны. Надежда Ивановна,показавшись за Левицким, рыдала, спрятав лицо в платке. — Пожалуйста, Луна! Не отдавайте мою дочь Рокотову.

— Нет, конечно, — закивала я. И переведя взгляд на Германа, спросила у меня. — Герман, мы же не отдадим Марианну назад?

— Наташа.

Тон Левицкого мне не понравился. Холодный тон. Даже равнодушный. Как ледяной душ после всей той нежности, которая только что случилась между нами.

— Герман, ты же видишь, до чего он её довёл, — протянула я руку вперед. — Это её муж виноват в состоянии Марианны.

— Он всё и исправит, — спокойно ответил Левицкий. — Это в его интересах.

— Что исправит-то? — взорвалась я. — Доведет до могилы,чтобы взять себе новую девочку в пары? Ты же видел её! Ты понимаешь, что это не просто нервы... На Марианну страшно смотреть. Она же напоминает человека, который прошёл несколько кругов агрессивной химиотерапии — настолько она ослаблено сейчас выглядит. И, заметь, ещё меньше чем два месяца назад она была абсолютно здоровой, цветущей молодой девушкой.

— Наташа, — поднял руку Герман. — Её муж позаботится о ней.

Я услышала тихое рыдание Марианны из комнаты. Её мать, которая стояла сейчас возле Левицкого, рыдала навзрыд, но меня добило тихое рыдание подружки. Так плачут только отчаявшиеся, смерившиеся со своей судьбой люди.

— Тогда её смерть будет на твоей совести, — произнесла я, надеясь, что это страшное заявление как-то изменит решение Германа. — Потому что, если ты отдашь её назад, она умрет.

— Значит, так оно и будет, — равнодушно ответил Левицкий, на лице которого не дрогнул сейчас ни один мускул.

А вот я дрогнула.

Я дрогнула и развернувшись, побежала из квартиры в коридор... а оттуда — сразу на лифте вниз, на свежий воздух.

Я выскочила на улицу, не разбирая дороги. Слезы заливали мне лицо. Из груди доносились громкие рыдания... при этом я даже не понимала, что это я рыдаю в голос — я, а не кто-то другой рядом со мной.

Герман поступал с Марианной бесчеловечно!

Она ведь его племянница, его кровная родня...

Я подумала о том, сколько она сделала для того, чтобы вернуть обратно самого Германа.

Да Марианнка почти год со мной нянчилась! Именно она упрашивала Сергея, чтобы он позволил ей продолжить «проект возвращения Альфы». Кажется, никто уже не верит в то, что это сработает — только одна она и продолжала верить.

Пусть Марианна предала меня — она, можно сказать, никогда не была мне по настоящему подругой. Но она по-настоящему хотела возвращения Германа. И сделала всё для этого. А Герман, вместо того, чтобы отблагодарить её... вместо этого он собирается вернуть Марианну в Питерскую стаю. Предательство!!!

Это ужасное предательство!

Я всхлипнула, чувствуя себя в этот момент абсолютно чужой в этом мире злых двухликих... у них свои законы, свои правила — и они мне не нравятся! Кажется, оборотни просто любят придавать друг друга...

Заметив небольшую лавочку возле большой старой ели, я кое-как добралась до неё и бухнулась на деревянное сидение.

Как я буду жить с Германом, зная, что он может так просто пойти на предательство... если это будет в его интересах? Как мне решиться завести с ним настоящую семью, как мне решиться хотя бы даже всерьез подумать о детях, когда я не знаю, что он сделает с ними.

Допустим, мальчики окажутся в относительной безопасности... а девочки? Что если Герман решит пожертвовать нашей дочерью ради какого-нибудь важного политического союза с другой стаей? Что тогда???

Чувствуя себя разбитой — как будто всё, что я выстраивала вокруг себя последние пару дней, разлетелось в осколки, я спрятала лицо в ладонях и громко зарыдала.

Мне казалось, что из этой ситуации нет выхода. Просто нету!

Какой-то лабиринт, где на каждом углу тебя поджидает не Минотавр, но Двуликий Оборотень.

Всесильный Альфа...