Хозяйка Сумрака

– Да, твой супруг разговаривал со мной, – кивнул гость, – и если честно, мне непонятны причины твоего отказа, восстановить границу. Что случилось?

– Ничего. Просто мне больше нет нужды быть вашим цепным псом. Я научилась справляться со своими проблемами абсолютно самостоятельно, поэтому решать ваши проблемы больше не хочу. Сами разбирайтесь с ними. Я устала.

– Девочка моя, твоя жизнь не принадлежит тебе. Ты избранная. И не тебе разбрасываться такими словами. Каждый должен исполнять свой долг.

– Вот только проповедь мне читать не надо. Это раньше я верила тебе и была готова по одному твоему слову в Тартар пасть. Но сейчас я поумнела и много чего знаю… Так что не надо. Это ты своим ратникам проповеди читай, а меня уволь. Это не мои проблемы, и отныне я не намерена их решать. И никак ты меня не заставишь! Мой долг кабалу не снять, и его я пока исполняю… пока вы ничего против моего избранника не предпримете. Так что лучше поблагодари и оставь меня в покое.

– Девочка моя, я благодарю тебя постоянно, только в покое оставить никак не могу. Права такого не имею. Я знаю, к чему это приведет, и не могу этого допустить. Ты должна перекрыть границу. Это лишь тебе по силам.

– Да неужели? – губы мачехи саркастически изогнулись. – До меня справлялись… и теперь справитесь… Объясните своим ратникам, проповеди почитаете, дозоры выставите, и всё нормализуется. Граница вновь восстановится.

– Я сделаю всё, что пожелаешь. Что заставит тебя изменить решение? – тихо спросил гость. – Я готов на коленях тебя просить, чтобы ты закрыла границу.

– На коленях? – в голосе мачехи послышалась нескрываемая ирония. – Считаешь, это должно как-то повлиять на меня? Повлиять, после того как я на коленях молила тебя принять меня, а ты в ответ обрек меня на вечное изгнание, одиночество и ненависть всех? Ты ведь заранее знал, чем всё закончится.

– Разве я или твой супруг ненавидим тебя? Я люблю тебя, дитя моё.

– Ты любишь? – мачеха нервно рассмеялась. – Побойся Творца, отец! Я приняла от тебя все, но так кощунствовать не смей!

– Я не кощунствую. Это правда. Я любил тебя всегда и сейчас люблю. Только мой долг: служить высшей цели и нести в мир свет, и на этом пути я готов пожертвовать и своей жизнью, и своими чувствами. Долг превыше всего, девочка моя. Я думал для тебя это очевидно.

– Ты не своими чувствами и жизнью жертвуешь, а чужими. Причем легко и не задумываясь, и при этом представляешь чужую жертву, как свою собственную. Это ведь ещё уметь надо всё так вывернуть.

– Давай ты не будешь говорить за меня и приписывать мне придуманные тобой мысли и чувства.

– Давай, – достаточно покладисто кивнула мачеха. – А ты в свою очередь не будешь распоряжаться моей жизнью и командовать, что мне делать. Хорошо?

– То есть ты отказываешься восстановить границу?

– Отказываюсь, – подтвердила она.

Гость сокрушенно покачал головой и тяжело вздохнул. Потом повел рукой в воздухе и, неожиданно развернувшись, посмотрел в сторону Лизы, которая, так и не выйдя из ниши, с любопытством наблюдала за ними. После чего мягко проговорил:

– Иди ко мне, девочка!

Лиза почувствовала, как воздух вокруг неё сразу стал упругим и изнутри весь наполнился светом. На душе у неё сразу стало радостно и тепло.

В этот же момент к ней повернулась и мачеха, и её резкий властный голос ударил словно бич:

– Елизавета, марш отсюда в свои комнаты! Быстро! Тебе здесь нечего делать!

Лиза в растерянности замерла, не зная, что предпринять.

– Уходи! – вновь грозно потребовала мачеха.

Лиза вышла из своего убежища и перед тем как уйти ещё раз взглянула на собеседника мачехи, который, не отрываясь, смотрел на неё и ласково улыбался. Его взгляд и улыбка притягивали и манили, и Лиза замерла в нерешительности. А когда он ласково повторил: «иди ко мне, девочка», с радостью шагнула ему навстречу.

– Не смей! Уходи! Уходи сейчас же! – вновь властно приказала мачеха, а потом обернулась к гостю: – Прекрати её звать, Авенир! Она моя!

– Она была бы твоя, если б ты договор не нарушила, а так… Так девочка свободна в своём выборе, – не отрывая взгляда от Лизы, тихо ответил тот.

– Елизавета, не смей приближаться к нему! Остановись! – глядя на Лизу, выходящую на террасу, повысила голос мачеха.

Однако Лиза будто зачарованная смотрела на гостя и, не слушая приказа, медленно шла к нему.

– Ты что не слышишь меня?! Остановись! Ты не понимаешь, к чему это приведет! Не смей к нему подходить! – в голосе мачехи послышалось отчаяние, а потом зазвучала просьба: – Ты можешь ему сопротивляться, так же как и мне, поэтому остановись! Я очень тебя прошу: остановись!

Но Лиза не остановилась. От гостя исходило что-то, что несказанно влекло её, и когда он протянул ей руку, доверчиво вложила в его ладонь свою. Тот крепко сжал её руку, после чего повернулся к мачехе:

– Ты знаешь правила, Алекто. Ты сама раньше времени ввела девочку в Сумрак, хоть у тебя была возможность не делать этого, и сама вывела, причем сохранив её воспоминания о нём. Я мог бы закрыть глаза на это, соблюдай ты договор, но ты отказалась его блюсти.