Хозяйка Травы

Обо всем догадалось Солнце. Послало оно своего сына Бурю к Черной Вараке. Дунуло, грянуло, затрещало, всю вежу по бревнышкам разметало. Нырнули в трясину детеныши, а Синяя Тень на кочке сидит, от страха дрожмя дрожит.

Долго смотрело на нее Солнце. Под огненным его оком растаяли длинные ее косы, жабьими лапками стали руки, синие глаза выпучились и помертвели. Сама она съежилась живот да голова остались. Куда только красота девалась?

— Так ты выполнила мою волю? — наконец молвило Солнце. — Не дочь ты мне больше. Отныне ты болотная старуха по имени Оадзь, живущая хитростью и коварством. Так пусть же все видят твою черную душу, пусть страшится и бежит от тебя все живое.

Дальше поехало по небу Солнце. Осталась Оадзь сидеть на кочке, с места сдвинуться не может, молча рот до ушей разевает.

Тут как раз Рыбак и Ясное Пятнышко котлы с варевом принесли. Обрадовалась Оадзь, жабьей лапкой к себе Рыбака манит.

— Брю-брю-брю! — говорит. — Иди, пожалей меня, мой милый!

Глянул Рыбак на болотную старуху, со страху попятился и уронил котлы в трясину. Схватила его Ясное Пятнышко за руку, и убежали они с той Черной Бараки домой без оглядки.

Ну, снова с той поры зажили они хорошо. Рыбак с женой рыбу ловят — всю домой несут. Акканийди сети сушит, очаг разжигает, варево варит — отцу с матерью помогает. Большая стала.

Вот раз приходит Рыбак домой и говорит:

— Смотри, жена, я золотой камешек на берегу нашел — весь блестит.

Посмотрела Ясное Пятнышко и узнала обломочек от золотого печка старшей своей сестры Золотой Песчинки. Говорит мужу:

— Брось этот камешек в озеро на глубокое дно. Беда нам от него будет.

Многое, очень многое знала Ясное Пятнышко.

Но не послушался Рыбак жены, говорит:

— Не стану я золото на дно озера бросать. За него люди знаешь что дадут? Стадо оленей, новую сеть и новые котлы! Я лучше пойду еще поищу.

Пошел он по берегу, под ноги смотрит. Нашел еще обломочек, потом еще. Полную кису[6] золотых камешков набрал. А все дальше вдоль берега идет, остановиться не может — такая жадность его душу обуяла. Весь день шел, пол-озера обошел, а к вечеру привели его золотые обломочки к каменной горе. Дальше и пути нету. Топчется Рыбак, а домой не ворочается. Где блеснет в горе золотинка — ножом выбивает. Стукнул раз, другой, третий — вдруг раздвинулась перед ним гора, и видит он: стоит красавица в золотом печке, на ногах канежки рубиновые, глазами изумрудными посверкивает.

— Знала я, что придешь мне служить, — говорит. — Вон моя отметина у тебя на лбу. Полюбился тебе желтый камень, что ж — добывай его. Вон сколько его у меня!

И показывает золотой рукой на каменные глыбы. Тут и кирка лежит, и вода бежит, и лоток для промывки стоит. Ухватился Рыбак за кирку, давай камень дробить. Набил полный лоток, промыл водой — золото на дне лотка блестит.

Он снова за кирку, снова камень дробит, в лотке промывает, золото в кучу складывает. И не чует, что закрылась каменная гора, не видит, что свет небесный померк, темные своды нависли. Стоит перед ним Золотая Песчинка, изумрудами посверкивает, знай Рыбака подгоняет:

— Работай, старик, работай!

А он и сам старается изо всех сил. Намыл кучу золота выше головы, а все мало ему, все киркой машет. Только нет уже прежней силы в руках, ноги дрожат, подкашиваются. И не камень летит из-под кирки, а искры рассыпаются во все стороны.

Опустил старик кирку, дух перевести, тычет его пальцем Золотая Песчинка:

— Ты что! Пришел служить, так служи!

Взмолился Рыбак:

— Сил моих больше нет. Мне бы только золото с собой унести.

Топнула ногой Золотая Песчинка, так что гул подземный пошел.

— Никто еще отсюда золото не уносил. Гляди! — и рукой вокруг повела.

Огляделся Рыбак — сколько видит глаз, груды золота светятся вокруг, и лежат возле них кости человеческие.

Ждала Ясное Пятнышко мужа два дня — не идет Рыбак домой. На третий день говорит она дочке своей Акканийди:

— Не послушался меня старый — видно, стряслась с ним беда. Пойду его выручать. Либо выручу, либо сама пропаду. Если не вернусь до завтрашнего утра, — открой сундук, достань солнечный наряд. Сбрось меховую рубаху, надень шелковый печок, сбрось кожаные чулки, надень алые канежки. Иди в том наряде к каменной горе, поднимись на ее голую вершину, разожги там костерок из травы и мха и сожги на нем пальчик, что я тебе дам.

Отломила Ясное Пятнышко мизинчик с левой руки и дала дочке своей Акканийди.

— Останется в огне белая косточка, спрячь ее под левую пятку в алую канежку. Прилетит тут Пейвальке — Солнечный Луч, станет тебя спрашивать. Ничего ему не отвечай, проси только, чтобы взял тебя с собой, когда домой полетит.

Так сказала Ясное Пятнышко, простилась с дочкой и пошла по береговой тропке прямо к каменной горе.