Хозяйка Травы

— Брю-брю, — говорит. — Близко ходит Хозяйка Травы, а попробуй возьми ее, Тала-Медведь. Живо примчится муж ее — огнерогий олень Мяндаш-Гром. Весь белый, черная голова воздета высоко. На невидимых крыльях летит. Топотом копыт оглушит, рогами-молниями ослепит, ливнем небесным зальет. Будешь слеп, глух и нем.

Почесал Тала в затылке. Хоть и не простой он медведь, а дух лесной, но с Громом небесным ему не тягаться.

— Хва-хва, — смеется Оадзь, — испугался? Не робей! И на Гром небесный управа найдется. Подставляй ухо!

Шепчет Оадзь, учит Талу, как огнерогого оленя хитростью взять, тина у нее изо рта брызжет. Велит затаиться, ждать пока прилетит с грозою Мяндаш-Гром. Будет он в небе играть, огненными рогами сверкать, копытами греметь, а как прольется дождем - всю свою силу земле отдаст. И падет он тогда на вершину Зеленой Вараки и заснет богатырским сном. Тут уж, Тала-Медведь, смотри не зевай!

Сказала так и бултых в трясину, только пузыри пошли. Поплелся Тала-Медведь домой, залез на печку, брюхо греет, лапу сосет, ждет. Тут взыграла гроза, загремел гром, засверкали молнии. Вскочил Тала, схватил вангас,[10] схватил цепи железные, побежал к Зеленой Вараке. Взобрался на вершину, засел за елкой, ждет, пока весь дождь прольется.

Затих дождь, громыхнул последний раз Мяндаш-Гром, прыгнул с неба на вершину Вараки и спать повалился. Лежит на земле, спит, ничего не слышит.

Подобрался к нему Тала-Медведь, вангасом белую шею ему стянул, цепями ноги опутал, взвалил на спину и понес домой.

Проснулся огнерогий олень, рванулся, цепями загремел, а вырваться не может. Втащил его Тала в бревенчатый амбар, свалил у стены, дверь закрыл и пудовый замок повесил.

Лето миновало, зима прошла, весеннее солнце выехало на небо в своей кереже, огненным оком землю палит. Самое время Грому загреметь, дождю пролиться. Но не летит, не гремит Мяндаш-Гром. Все глаза проглядела Хозяйка Травы не видать, не слыхать огнерогого оленя. А ежели Гром не гремит дождь не идет, дождь не идет — земля не родит, земля не родит — трава не растет, лист на деревьях сохнет. Худо всему живому.

Прибежали к Хозяйке Травы полевые мыши, плачут:

— Все-то мы былинки изгрызли, все корешки сжевали. Чем теперь деток кормить, не знаем. Выручай, Хозяйка Травы!

Прискакали из лесу белки, плачут:

— Все-то мы шишечки посбивали, все орешки пощелкали. Чем теперь деток кормить, не знаем. Выручай, Хозяйка Травы!

Прилетели со всех сторон птицы, плачут:

— Все-то мы зернышки пособрали, всех мошек поклевали. Чем теперь деток кормить, не знаем. Выручай, Хозяйка Травы!

Рада бы Хозяйка Травы выручить всех, да не может. У самой зеленой травинки во рту не было давно. И Олешка-сынок не скачет, не играет, взобрался на небо, опустил понуро золотые рожки, ждет материнского зова. А Хозяйка Травы только вздыхает — нет у нее молока для любимого сына.

Вот говорит она Олешке:

— Пойду-ка я к людям попрошу у них еды и питья. Спрошу, может знают они, где отец твой огнерогий олень Мяндаш-Гром. А ты тут дожидайся.

Припала она грудью к земле и стала молодицей саамской. Заплелись рога в длинные косы, вместо шкуры на теле замшевая рубаха с узором, на ногах беленькие каньги.

Пошла Хозяйка Травы к людям. Вот рядами стоят человечьи вежи. Только меж ними не то что людей, а и собак не видно. Заглянула Хозяйка Травы в одну вежу, в другую — лежат пластом старики и малые дети, словно тени, бродят молодые. Очаги в вежах не горят, дымок не вьется, варевом не пахнет. Нет у людей ни еды, ни питья. Голод.

Тихим голосом спрашивают люди:

— Не слыхала ли ты, молодица, скоро ль гром грянет, дождик прольется? Не можем мы долго ждать, мало в нас жизни осталось.

Услыхала такие слова Хозяйка Травы, залилась горькими слезами. Пошла прочь и дорогу сквозь слезы не видит. Тут-то и подстерег ее Тала-Медведь. Выскочил из-за камня, кричит:

— Побежишь — съем, не побежишь — съем! Выходи за меня замуж!

— Как же я пойду за тебя замуж? — отвечает Хозяйка Травы. — Жду я огнерогого оленя Мяндаш-Грома. Прилетит он, худо тебе будет.

Захохотал Тала-Медведь во все горло:

— Ты не жди, — кричит, — своего Грома. Не видать тебе его вовеки. Одолел я его в богатырском бою. Один я знаю, где его косточки белеют. Ну, как, пойдешь за меня? Хозяйкой в моем доме будешь?

Задумалась Хозяйка Травы: хвалится Тала-Медведь или вправду знает, где Мяндаш-Гром? Говорит Медведю:

— Ладно, пойду я в твой дом хозяйкой, домовничать буду. А когда сломаешь эту железную паньгу,[11] тогда и свадьбу сыграем, — и дала Медведю паньгу, которую сам Мяндаш-Гром ковал.

Схватил Тала-Медведь паньгу, схватил Хозяйку Травы, перекинул через плечо и побежал что есть мочи в лесную чащу, домой.

Ждал-ждал Олешка — Золотые Рожки свою мать Хозяйку Травы, не идет она, не несет ему молока. Еще ниже опустил он свои рожки, хотел в Синь-озеро поглядеть, воды напиться. Не тут-то было, высохло Синь-озеро до самого дна. Совсем запечалился Олешка, глаза закрыл, голову на сухую землю склонил.

Тут слышит он, зовет его кто-то тонким голосом:

— Брю-брю! Иди к нам в болото, Олешка — Золотые Рожки! У нас хорошо! У нас сыро!