Хозяйка Травы

Одной ногой шагнул к болоту Олешка, остановился — материнский наказ вспомнил. А голос зовет:

— Иди, иди! Брю, брю, не бойся! Мы тебе дадим напиться!

Второй ногой шагнул Олешка, снова остановился. А голос все выпевает:

Иди, иди. Ждет тебя здесь твоя невеста.

Забыл тут Олешка материнский наказ, прыгнул с неба и всеми четырьмя копытцами угодил в трясину. Еще ладно совсем не провалился — рожки в еловых ветках застряли. Однако и с места стронуться не может. Скачет вокруг него Оадзь, лапками мельтешит, то тину ему к губам подносит, то болотную жижу.

— Ешь, — говорит, — пей. Ты теперь будешь нашей породы Вон идет твоя невеста Остроглазка. Ну, чем вы не пара? У тебя рожки золотом блестят, а она вся светится синим светом.

Посмотрел Олешка — и вправду, синим облачком плывет Остроглазка, то в одну сторону покачивается, то в другую, огоньками-глазками посверкивает. Поклонилась она ему, кругом обошла и впереди встала — пусть любуется.

— Ну, как, хороша, брю-брю, моя дочка? — спрашивает Оадзь Олешку.

— Хороша! — отвечает Олешка.

— Так зачем дело стало? Давай играть свадьбу.

Стала Оадзь верещать, гостей на свадьбу созывать. Вылезли из болота жабы да мокрицы, приползли ужи и гадюки, прилетели комары и оводы. Стали они веселиться — жабы на нее голоса голосят, оводы в трубы гудят, комары — в сверестелочки, а ужи с гадюками под их музыку пляшут, извиваются. Пели они, пели, плясали, плясали, тут Оадзь лапку подняла, закричала:

— Дорогие гости, пора и за угощенье!

Накинулись гости друг на дружку — жабы мокриц глотают, ужи жаб хватают, гадюки за ужами гоняются. А оводы на Олешку напали — жалят его, кусают. Бегает вокруг Олешки Остроглазка, хворостиной оводов отгоняет.

— Пошли вы! — кричит. — Всю кровь из него высосете! А нам что останется?

Скачет среди гостей старуха Оадзь, и кто попадется — в рот запихивает. Такая пошла драка, что не увидел никто, как Солнце на небо выехало. Глянуло оно жарким оком, что там за шум на болоте?

Испугались жабы, нырнули в болото, расползлись по норкам ужи и гадюки, разлетелись оводы с комарами. Схватила Оадзь свою дочь Остроглазку, тащит в трясину.

— Идем с нами, — зовет она Олешку, — у нас ни холодно ни жарко, темно и мягко, Солнце не палит и ветер не дует. Хорошо тебе будет с невестой твоей Остроглазкой!

Смотрит Олешка, где же его невеста? Почему не светится синим светом, почему глазками не сверкает? Видит, держит в лапках Оадзь свою дочку Остроглазку — трухлявую болотную гнилушку.

Рванулся Олешка прочь, а вырваться из трясины не может.

— Ничего, мы тебя снизу потянем! — крикнула Оадзь и бултых в болото.

И стали тянуть. Чует Олешка, все глубже ноги уходят в трясину, вот до бабок, вот до коленей. Закричал он, затрубил громким голосом:

— Мать моя, Хозяйка Травы, где ты? Не дай сыну пропасть, выручай!

Тем временем притащил Тала-Медведь Хозяйку Травы к себе домой. Большое у Талы хозяйство: вокруг двора огорожа — бревна в три обхвата, во дворе дом с трубой, амбар, два хлева. В одном — овцы, в другом — коровы. По двору черепа и кости обглоданные валяются.

Велел Медведь Хозяйке Травы овец и коров накормить, напоить, молока надоить и кости на дворе в кучу собрать.

— А к тому амбару не смей подходить, не то худо будет! — так сказал и ушел в лес на охоту.

Хозяйка Травы овец и коров накормила, напоила, молока надоила, стала кости обглоданные в кучу собирать, а сама думает: «Что ж там в амбаре у Талы схоронено?» Подошла близенько, спрашивает:

— Есть там кто живой? Отвечай?

Услышал ее Мяндаш-Гром, цепями залязгал, прохрипел:

— Не ты ли это, Хозяйка Травы, жена моя?

— Я! Я! Как ты в амбар попал, зачем в нем сидишь?

— Взял меня Тала-Медведь сонного, горло вангасом сдавил, ноги цепями опутал, принес сюда и запер. Выручай меня. Хозяйка Травы!

А Тала-Медведь на охоте услыхал, как цепи залязгали, и скорее скоком, скоком домой. Что такое? Почему цепи лязгали?

Спрашивает у Хозяйки Травы:

— Ты ходила в тот амбар?

— Нет, я только мимо шла, а там цепи залязгали. Я испугалась и отошла.

Тала-Медведь вокруг амбара обошел, замок подергал и строго-настрого наказал:

— Даже мимо того амбара не ходи. А то, смотри, я узнаю!

Бросил он кусок оленины да кусок человечины в котел, велел обед варить. Сварила обед Хозяйка Травы, Тала ест, похваливает, а она отворачивается — не по нраву ей мясной дух. Пошла в хлев, сенца пожевала, молоком запила и сыта. Наелся Тала-Медведь до отвала, по брюху себя поглаживает, приговаривает:

— Теперь я силен. Теперь я буду твою паньгу ломать.

Он эту паньгу и зубами, он ее и лапой, он ее и об камень — крепкая паньга, не рвется, не ломается, только искры летят. Уморился Тала-Медведь и спать повалился. А Хозяйка Травы стала искать, куда он ключ от амбарного замка прячет.

Все оленьи шкуры перетрясла, всю золу в очаге просеяла, все углы подмела — нет ключа.

Вышла она во двор и позвала:

— Мыши мои мыши, идите сюда!

Прибежали на ее голос мыши. Велела она им ключ от замка искать.

Весь подпол мыши обшарили, все закрома облазили, все сено переворошили — нет ключа.

Позвала тогда Хозяйка Травы птиц:

— Птицы мои, птицы, летите ко мне!