Хозяин

Мне показалось, или Равиль все это говорил специально?

– Эй, ты как? Еще водички?

Мужчина тянет ко мне руку, но его останавливает грозный окрик.

– Рав, сука, ты слов не понимаешь? Вышел отсюда.

Шаги, хлопок двери, вздрагиваю.

Я снова наедине со зверем, но уже при свете дня.

Глава 26

До рези в глазах вглядываюсь в оконный проем, слез уже нет, да и от сердца как-то отлегло. Темно, тихо, я снова в доме Хасанова, в своей комнате, постоянно прокручиваю в голове событие прошедшего дня.

Мы остались в кабинете Равиля Тимуровича вдвоем, Мурат был серьезен, смотрел в глаза, но никакого сексуального подтекста, зря Равиль так пошло шутил, словно дразнил дикого зверя. Я начала говорить – быстро, подбирая слова, стараясь не плакать, понимая, что это мой шанс – увидеть отца, спасти его, соседке я отказывалась верить.

– Что случилось?

– Мой отец, он в городе, он болен, зависим от алкоголя и игроман, проиграл очень много, взял кредит, я хотела…

– Продать себя и заработать?

Прикусила губу, я помню его слова, пусть будет так, продалась задешево, но это не его дело.

– Да, так вышло, но денег я все равно не увидела, так что можно сказать, отдалась даром, – мои слова были пропитаны сарказмом и горечью, Хасанов лишь сжал кулаки, огромные, костяшки, как всегда, сбиты, на них корочки запекшейся крови. – Дело сейчас не в этом.

– Дальше.

– Вы разве не знаете…

– Я все знаю, дальше.

– Я сбежала, когда в дом пришел человек напомнить о долге, сказал, что может взять меня. Хотела уехать в другой город, далеко, чтоб начать жизнь заново, но убегать вечно не получится, знаю это. Соседка дала телефон, я позвонила, так попала в этот дом. Отец остался один, мне нужно его проверить, тетя Люба говорит, что он…

Дальше не могла выговорить слова, вытерла вспотевшие ладони о подол униформы, Хасанов молчал, это напрягало, но я не могла отвести взгляда от его глаз. Мы в первый раз за все время нашей связи были вместе, днем и просто смотрели друг на друга.

Крупные черты лица, морщинки у карих глаз, густые ресницы, ухоженная борода, я помню, какая она на ощупь, немного колкая. На голове стали отрастать волосы, сейчас он не такой лысый, как был несколько недель назад. Широкие плечи, тонкий аромат терпкого парфюма, я не чувствую агрессии и опасности.

Мы с ним из разных миров, нет, вселенных, девчонка из нищего городка, потерявшая семью и себя, и сильный, властный мужчина, который может поломать любого лишь взглядом и словом.

– Поедешь с Равилем, он же привезет тебя обратно.

Нервно сглотнула, схватилась за шею, мужчина просто вышел, отдавая дальше приказы. Меня удивила эта его сговорчивость, думала, никуда не отпустит, но затем зашел Равиль, кивнул, быстро пошла за ним.

Ехали недолго, но я вновь ничего не запомнила, хоть и был день. Сплошная дорога через лес, а потом сразу трасса. Равиль Тимурович иногда смотрел на меня в зеркало заднего вида, всю дорогу молчал, но адрес, куда ехать, не спрашивал. Я отказывалась верить в слова соседки, отец не мог повеситься, он бы так не поступил со мной.

Как только въехали во двор, сердце ухнуло вниз, мимо нас проехала машина скорой помощи, еще одна стояла вместе с полицией. Бежала так, что не почувствовала землю под ногами, расталкивая собравшийся народ.

– Пропустите, дайте пройти, пропустите же меня, там мой отец.

В квартире несколько человек, голоса, на меня обращают внимание, кто-то хватает за руку, зовет меня, но я вырываюсь. В квартире бардак, натоптано, на кухне валяется табуретка, а рядом лежит веревка.

– Лианочка, Лиана…

– Отпусти… оставьте… где мой отец? Где он?

Все только смотрели, но никто не отвечал. Все это время меня дергала тетя Люба. Двое полицейских – те самые, Вован и Димон, что постоянно терлись у «Каравана» – лениво разглядывали наш скромный интерьер.

– Мне кто-нибудь скажет…

– Да, кто-нибудь скажет девушке, что с ее отцом? Тут что, блять, все немые?

Дальше несколько минут мата, ругани. И не совсем внятное объяснение странного мужика в джинсовой куртке, который оказался дежурным следователем, что мой отец живой, его увезли в психиатрическую клинику.

Это было лучше, чем в морг, как-то сразу отлегло от сердца, слезы сами потекли из глаз, села на пол, закрыла голову руками, дала волю эмоциям.

– Все хорошо, Лианочка, все хорошо, он живой, живой, не плачь. Но как зашла, как увидела это все, веревку, Тимофея, господи, чуть сердце не оборвалось. Я и скорую вызвала, и полицию, без них-то никак. Ты прости меня, дуру такую, только напугала тебя.

– Да, да, женщина, вы все правильно сделали. Вставай, надо ехать обратно. Лиана, вставай, хватит сопли размазывать.

Равиль хватает за руку, тянет, больно, но я иду не оборачиваясь. Мягкая кожа сидений, мы снова едем, тихая музыка, сигаретный дым.

– Как ты?

– Нормально. Где отец?

– В больничке.

– В психушке?

– Все лучше, чем на том свете, да?

– Он не мог сам, не мог.

– Это уже другая история.

– Нет, его хотели убить, он не мог сам, после мамы – не мог.