Хозяин города

— Папа! — малышка спрыгнула со стула, бросилась к нему на руки, а я опустила глаза в тарелку.

Бекет одет в военную форму… Что бы это значило? Неужели мелкая заварушка переросла в войну? Сердце пропустило пару ударов, в тревоге замерло.

— Всё настолько серьёзно? — неуверенно спрашиваю, поднимаю на него взгляд.

Он опускает Маринку на пол, долго смотрит на меня.

— Иди сюда, — ждёт, пока я подойду, протягивает мне ладонь. — Дай руку, — крепко сжимает мои пальцы, притягивает ближе к себе. — Пока меня не будет, ты хорошо все обдумай и реши, сможешь ли жить со мной дальше. Я не буду держать силой, если захочешь уйти. Всё понимаю. А если не вернусь, слушайся Тёмного. Это мой друг. Если что-то случится, он придёт за вами. О дочке моей позаботься, — отпускает, идёт к двери. Маринка бежит за ним, а я от шока даже шевельнуться не могу. Что это было? Он прощался, что ли?

— Папа! Не уходи, пап! — малышка спотыкается, толкает дверь и вылетает за ним на улицу. Я выхожу из ступора, бросаюсь следом и, выбежав на порог, поражённо замираю.

Маринка висит на шее отца, а вокруг солдаты. Не охранники, как раньше — в костюмчиках, с рациями. Бойцы в форме и с автоматами. Что-то грядёт.

Бекет ставит кроху на траву, сам опускается на колени.

— Ты уже большая девочка, дочь. Должна понимать, что есть такое слово «надо». Я должен уехать.

— Ну, пааап, — малышка, словно предчувствуя беду, плачет и хватается за его руки. Я чувствую, как от жалости к ней скручивает всё внутри. — Возьми меня с собой! Пожалуйстаааа!

— Ты не можешь поехать со мной. У тебя есть задание дома. Ты должна приглядывать за мамой. Следи, чтобы с ней всё было хорошо, ладно? Это очень важное дело, я могу на тебя положиться?

Слёзы обжигают кожу щек, и я закусываю губу до крови, чтобы не зареветь в голос. Приближаюсь к ним.

Маринка кивает, шмыгает носом и, наконец, отрывается от отца. Он поднимается, берёт в ладони моё лицо.

— Я вернусь, — он, словно чувствует, что я сейчас хочу услышать именно это. Рывком обнимает меня. — Надеюсь, простишь.

* * *

Несколько дней спустя:

— На севере вспышки погасили, на юге тоже. Некоторым, правда, удалось сбежать.

— Плохо, что удалось. Найти и обезвредить.

— Иван Андреевич, хрен бы с ними. Нам нужно все их лагеря накрыть, парни и так измотаны, ещё этих отлавливать. Они без главарей остались, пусть прячутся.

— Я сказал, всех выловить и уничтожить! Это они сейчас на дно залягут, а потом снова вылезут! Исполняй!

Шёл пятый день очередной войны. Бекет уничтожал повылезших из своих нор крыс, как озверелый. Готовый рвать их голыми руками и зубами драть их поганые глотки, лишь бы скорее вернуться домой. Взять на руки дочь и увидеть Милану. Услышать её решение, чтобы больше не маяться от безызвестности.

Пару раз набрал её номер, но позвонить так и не нашёл времени. Оправдал себя тем, что занят. Никогда ни у кого Иван не просил прощения. Всем, кому должен, прощал и забывал. И уж тем более не ждал, что его простят. А теперь думать больше ни о чем не мог, кроме неё — сладкой, желанной Милки. И о том, останется ли она с ним.

Ему бы хотелось. Хотелось вновь чувствовать и радоваться жизни. И, наверное, лучше было бы не рассказывать ей о том, что он тоже виноват в гибели её родителей. Но не мог. Бекет не трусливый шакал, не лжец. Не смог бы с этим жить. Только не с ней.

— Иван Андреевич, там наши парни с юго-запада вернулись! Всего трое… остальные погибли.

Отвлёкся на бойца, грозно зыркнул.

— Как это погибли? Все сорок семь человек?! Я туда, блядь, полсотни бойцов отправил!

Парень поджал губы, снял берет.

— Мне жаль, Иван Андреевич. Ребята говорят, там засада была. Ждали они, пока мы придём. А тот взрыв в торговом центре заманухой был. Вам записку оставили… — протянул клочок обгоревшей бумаги с вкрапинами чьей-то крови.

Бекет выдернул бумажку, развернул.

— Твою же…

«Даю тебе возможность уйти целым и невредимым, Ваня. Только в счёт старой дружбы. У города Надежд теперь другой хозяин», — этот почерк он узнал бы из тысячи. Ублюдок, которого Бекет сам же всему и научил.

— Вы знаете его? Их главаря? Говорят, он совсем безбашенный, режет людей направо и налево, не разбирая, где гражданский, а где вояка. Его наши ребята уже головорезом кличут.

Иван смял в кулаке записку, вскинул бешеный взгляд на бойца.

— И что, обделались? Сейчас каждый мудак себя террористом мнит. Наша задача всех ликвидировать! Всех до единого! Как блох передавить! Собирайте новый отряд! Я знаю, куда пойдет эта мразь.

Лесникова он знал, как свои пять пальцев. Когда-то они были очень близки. Если не братья, то лучшие друзьями — точно. Именно Бекет вырастил из худощавого, мелкого пацана — умеющего постоять за себя мужика. Впрочем, быстро об этом пожалел. Мир оказался тем ещё засранцем. Поначалу он весьма жёстко подвинул в сторону Бекетовского «зама», а потом и должности правой руки ему стало мало. Последняя встреча бывших друзей закончилась кровопролитием, и с тех пор Иван с Миром не пересекались. Последний был выдворен из города и по идее больше не должен был появляться. По идее…

— Куда?