Хозяин корабля

Во всех богачах есть зерно алчности, и самые, на первый взгляд, расточительные часто оказываются самыми алчными. Но в богаче, о котором я вам рассказываю, жадность не взяла верх. Дайте ему мир. Он не оставит его у себя. Он разрушит его.

И поэтому часто бывает так, что крупные богачи сами уничтожают то, что они сделали. Если человек бессилен в созидании, то он всесилен в разрушении; и в этой работе смерти он чувствует процветание всех своих способностей. Именно тогда он и касается высшей ступени.

Голос Ван ден Брукса зазвучал серьёзнее:

— Qualis artifex! Того, что можно разрушить, не так много.

Если любовники мечтают умереть вместе, то потому, что полное владение будет достигнуто ими после смерти. Следовательно, придётся услышать строки из Писания: Он вас любил смертельно, usque ad mortem.

Мария Ерикова замерла, поднимая ложку и забывая поднести ко рту медленно таявший островок мороженного в кюммеле.

«Может быть, это садист?» — задумался психиатр.

«Любитель несколько острых ощущений?» — подумал Леминак.

«Какой влюблённый!» — грезила Мария Ерикова.

Хельвен с любопытством наблюдал за торговцем хлопком, который теперь мелкими глотками опустошал кубок с хересом.

— Вот, — сказал Ван ден Брукс, — я расскажу вам одну историю:

Вы ничего не слышали о банке Вермонта, Лорриса и Компании.

— Ей-Богу, — сказал Леминак, — я был поверенным в делах одного французского кредитора. Одному Богу известно, какое их было множество.

— Да, огромное множество. Это было сенсационное дело.

— Гром среди ясного неба! — подтвердил адвокат.

— У меня есть некоторые подробности этой финансовой катастрофы. Де Вермонт — это, так скажем, был мой друг — происходил из старинного рода французских гугенотов, эмигрировавшего в Канаду и находившегося в Америке во времена Независимости. Любопытен род, впрочем, тем, что один из предков сапог в сапог ездил с бароном дез'Адрэ и повесил, заколол и сжёг немало папистов, за исключением ряда его единоверцев, которым он облегчил кошельки, на дорогах Эстерель, прежде чем отправить их в мир, где бог еретиков сам брал на себя ответственность узнавать их. Впрочем, это был любезный человек, тогда ещё мало гугенотизированный, который, сражаясь за правое дело, проявлял полный скептицизм в вопросах морали и даже общего права. Ему, поэту между двумя сигналами «седлай» и поркой грязных служанок на постоялом дворе, приписываются несколько апокрифических частей сборника под названием «Колчаны», основным автором которого был господин Лувинье-дю-Дезер, проиллюстрированного вашим земляком Фернаном Флёре.

— Это развратная книга, — сказал профессор. — Я листал её у букинистов, и продавцы выставляют её не иначе, как обвязанную плотной верёвкой.

— Его потомки, ревностные пуритане, были добросовестно воспитаны на говядине, порах и лошадях и накопили состояние, вернувшее графский герб. Банк был основан в Нью-Йорке в 1876 году графом Грасьеном, сын которого женился на испанке. Эта последняя, будучи, естественно, католичкой, вырастила в условиях своей религии своего единственного сына, Лионеля, после смерти отца назначившего Уильяма У. Лорриса директором банка, главным акционером которого он был.

Лионель был здоровый парень, созданный для того, чтобы надеть доспехи своего предка, но он, несмотря на свою рейтарскую внешность, жил как монах в годы своей юности. Его мать была предана набожности и переполнила его духом всей той дребедени, которая могла вскормить воображение дочери идальго. Она изображала ад, поджидающий его на каждом шагу, и ребёнок каждую ночь ожидал увидеть у своей постели глаз дьявола, который предстанет перед ним в виде пса. Благотворное образование!

— Действительно благотворное, — сказал профессор. — Благодаря нему наполняются сумасшедшие дома.

— Ошибаетесь, дорогой мой мэтр. Благодаря нему обостряется чувствительность, появляются поэты, святые и фанатики, становящиеся властелинами мира.

— Это одно и то же, — сказал Трамье.

— Давайте дальше! Лионель мог бы стать хорошим инквизитором, так велика была его любовь к ближнему. Он зажарил бы полмира на гарнир раю. У него было значительное состояние, и о не пренебрегал этим. Напротив, он упорно работал в своих конторах, и банк процветал.

Его жизнь приняла форму аскетизма. Его можно было найти только в его офисе в Сити и в его гостинице на Пятой авеню, где он создал ценную библиотеку, ибо его очень интересовали литература и история.

Уильяма У. Лорриса, его партёра, казалось, связывала с ним больше настоящая дружба, нежели личная заинтересованность. Эти двое составляли единое целое, и всё же не сыскать на всём белом свете двух более разных существ: Лоррис, бодрый, весёлый, любитель лошадей и женщин; Лионель, целомудренный, молчаливый, потушивший в душе огонь.

Некоторые хитроумно и успешно заключённые сделки, связанные с Колумбийской железной дорогой, с электрической компанией в Огайо, подняли Лионеля на одно из первых мест среди финансистов его времени и сделали его имя ещё более известным.

Это был полный успех и апогей его славы и процветания, во время которого Лионель де Вальмон исчез.