Хозяин корабля

Четыре человека собрались за столом. Трапеза происходила в просторной комнате, украшенной колоннами из ценного дерева. Потолок подпирали мощные пролёты, в которых виднелась ночная тьма. На тяжёлой медной цепи висела лампа с трёмя горелками, проливавшая жёлтый ясный свет на скатерть и хрусталь, и порой таинственное дыхание запечатлевало колебания теней в комнате. Державшийся прямо Ван ден Брукс погрузился лицом во мрак. Кушанья были принесены молодыми девушками, одетыми в белое, увенчанными цветами, скользившими в темноте бесшумно, как элизийские видения. Индус надел иератическую одежду, оперся о колонну и слился с эбеновым деревом.

Вся сцена представляла собой любопытную смесь утончённости и варварства. Вне всякого сомнения, всё дело было в странности оформления, но трое сотрапезников Ван ден Брукса почувствовали бы себя комфортнее в сверкающей столовой «Баклана». Всё вокруг них было таинственно, и то, что столь же таинственными были тысячи льё, отделявшие их от всего цивилизованного мира, на этом неизвестном острове, в середине Тихого океана, не очень-то успокаивало. Хозяин почти ничего не сделал, чтобы развеять неясное беспокойство их сердец.

Пиршество тоже было довольно мрачным.

— Мы потеряли свою звезду, — сказал Леминак.

— Вы никогда не сможете обойтись без общества женщин? — сказал Ван ден Брукс. — Вот вы какие теперь, вы другие, французы.

— Признаюсь, — объявил Трамье, — я меньше тоскую по присутствию нашей очаровательной подруги. Я очень устал, и прошу позволить мне удалиться.

Он встал. Все вернулись в свои комнаты, где две служанки великой красоты и мягких и вялых манер приготовили им очень горячую ванну по японской моде…

Под светом утреннего солнца остров, осыпанный росой, сверкал как бриллиант. Встав на заре, Хельвен и Леминак отправились на экскурсию, сопровождаемые индусом, которого Ван ден Брукс назначил их проводником.

Резиденция торговца была построена в уединённом месте; возле неё были видны лишь несколько разбросанных среди деревьев хижин, по всей видимости, заселённых слугами.

Пассажиры прошли по тропе между скалами, с края которой лился поток. Потом они добрались до вершины холма, где их взорам открылся простор Великого Океана. Потом они могли рассмотреть панораму острова, протянувшуюся у их ног.

— Действительно, он имеет форму арфы, — сказал Хельвен. — Мадам Ерикова была права.

Перед ними появилась пустая чёрная голова вулкана, которая казалась ещё более зловещей и печальной, господствуя над колебаниями бесчисленной листвы.

Голуби с огненным оперением летали над их головами. Некоторые из них приземлились рядом с гостями и были столь непугливы, что Хельвен смог погладить одного.

— Эти невинные существа, — сказал Леминак, — ещё нас не знают. Вот почему они так доверчивы.

На другом склоне холма располагалась окружённая садами деревня. Дома, покрытые листьями пальмового дерева, были низкими, но имели весёлый вид. Желая увидеть туземцев поближе, Хельвен и Леминак направились через заросли деревьев следом за проводником. Причудливый и пронзительный звук музыкального инструмента остановил их на подходе; после этого они несколько мгновений созерцали, скрывшись за стволами деревьев, приятный вид.

Жилища представляли собой наклонённые крыши, опирающиеся на подпорки, без каких-либо стен. Они увидели женщин, сидевших перед камнями, от которых поднимался синеватый ароматный дым; старика, чинившего рыболовную сеть; ребёнка, игравшего на чём-то вроде деревянного рожка, а вокруг него — танцевавших полуголых молодых людей и девушек, увенчанных пурпурными цветами.

— Но, — прошептал Леминак, — мы действительно на острове Философов.

— На острове Блаженных, — сказал Хельвен.

Воздух был пропитан радостью. Влажные запахи скользили сквозь листья, с которых испарилась роса.

Гости вышли из укрытия, и при их виде туземцы, словно испугавшись, скрылись в своих хижинах. Вскоре, впрочем, успокоившись, они окружили их толпой, и девушки со смехом закидали их цветами. Старик дал им знак садиться рядом, под деревом. Один белокожий мальчик, тоже весь в мишуре из цветов, медленно и нежно затянул песню, в то время как другой начал аккомпанировать ему на флейте.

С руками, полными цветов и фруктов, сопровождаемые смеющимися молодыми девушками, Хельвен и Леминак удалились из этого Эдема.

— Но, — сказал адвокат, — есть ли вообще мужчины на этом острове?

— Действительно, — ответил Хельвен, — я не видел здесь мужчин, кроме тех, что шли в конвое г-на Ван ден Брукса.

Они прошли через небольшую долину. Дивная роща из переплетённых листьев возникла над их головами. Поток шумел над полотном белого песка: птицы с длинными хвостами разместились по его краям и погружали в воду острые клювы.

— Райские птицы, — сказал Леминак. — А мадам Ерикова сейчас не здесь!

— Определённо, — произнёс Хельвен, — наш торговец хлопком больше и лучше, чем философ. Это поэт. Только поэт может открыть такой остров и устроить на нём резиденцию. Если он пожелает, чтобы я остался здесь, я останусь здесь.