Хозяин Марасы

А… но… я сейчас не могу. Я занят, – Рикки попятился. За восемь лет это был первый раз, когда не хозяин, а кто-то другой с острова заговорил с ним. И не просто заговорил, а ещё и явился в его дом! И вряд ли они принесли с собой благие вести. – Мне… я должен идти, у меня работа!

В те дни, когда на острове гости, ты не берёшь другую работу. Это одно из условий. Ты его нарушил? – чуть хрипловатый баритон доселе молчавшего мужчины заставил Рикки вздрогнуть. Вежливый, спокойный голос с деловыми нотками вселял в него страх.

Н-нет…

Тогда прижми свою задницу к стулу и отвечай на вопросы, – доброжелательно посоветовал Бо. Парень медленно и послушно сел на стоящий в коридоре стул – любимое место для сна куда-то сбежавшей кошки. Скрип старого дерева, а также последующие за ним щелчки замков в комнатах, прозвучали для него первыми аккордами погребального марша. Спрятались, сволочи – и Алонсо, и маманя! Хоть бы полицию догадались вызвать… – Полгода назад, весной, ты устроил в своём доме весёлый праздник с цыганами. Так?

Так, – Рикки сглотнул.

И ты слишком много трепал языком. Первое – что ты рассказал красноволосой женщине?

Да я ничего такого… Я пьян был! Я…

Милая, дай мне свою сумку, – он протянул руку к красотке и та, сняв с плеча набитую сумку, протянула ему. Неспешно покопавшись в ней, мужчина вынул ременной чехол с ножом и повернулся к Рикки. – Вторая и последняя попытка, – мужчина неспешно вынул из чехла обоюдоострый клинок с веретенообразной рукояткой, и подкинул его в руке.

Да бухали мы, как обычно, а тут цыгане прицепились! Подрались, потом вместе выпили, а с ними тётка какая-то была. То ли немка, то ли француженка, всё на мозги воду лила про добро, свободу и эти, как их, кандалы государства в мире общего равенства…

Не отвлекайся, Рикки, – нож спрыгнул с ладони, крутнулся серебристой рыбкой и лёг обратно, напоминая о том, что грех словоблудия равен греху умалчивания. – Твоя прелюдия бессмысленна.

Ну, слово за слово, я ей стал говорить, что шляться без дома и зарабатывать гроши чёрт знает чем, а то и воровать – дурное дело. А она опять про своё – никто никому ничего не должен, все свободны, границ нет, надо жить по чести и совести, и будет чуть ли не Царствие Божье. И вякнула ещё, что моё ремесло – бессмысленное. Мол, зачем глупых туристов катать? Они должны наслаждаться сутью моря и сами вращать вёсла. Дурочка же! Я и сболтнул спьяну, что одной такой поездкой месячную зарплату делаю, – Рикки опасливо посмотрел на гостей. – Мол, вожу гостей на остров. Про хозяина рассказал…

Что ты рассказал? – Бо снова подкинул нож.

Ну, про то, что его таким же, какой он сейчас, ещё дед помнил. Легенду эту дурацкую, семейную, рассказал. Она вцепилась в неё, и давай выпытывать. Я сболтнул лишнее, да! Но… – его прервал свист ножа, воткнувшегося в стену рядом с головой. Рикки замер, пытаясь понять – отрезано у него ухо, или ещё нет. Бо отлип от стены и подошёл к нему.

Ты так и не понимаешь вопроса? Отвечай точно – что ты рассказал ей.

Да всё, что знал! Я просто пытался доказать этой идиотке, что её «свобода» – это глупость. Умные люди её по-другому используют! У хозяина острова денег явно выше крыши, раз он за обычный катер столько отстёгивает, – Риккардо вжался в стенку вместе со стулом, пытаясь убраться как можно дальше от Бо. – Про… синьору рассказал, которая на берег иногда ездит, – он мотнул головой в сторону Феличе. – Ну, что она выглядит странно – вы уж простите, но у вас вид такой иногда, будто похмелье или под наркотой какой-то.

Я? Наркотики? – она возмущённо вскинулась и рванула к парню. Сорвав со стены чью-то фотографию в рамке, Феличе со всего маха ударила его по голове. К счастью – плашмя, а не углом. Брызги осколков полетели по всему коридору, закатываясь под тумбочку для обуви и оседая в волосах у Риккардо. Тот только всхлипнул и схватился за голову, боясь что-то сказать.

Выйди на улицу, пожалуйста, – тихо сказал сестре Бо, исподлобья глядя на неё. От тусклого света под его глазами пролегли тени и неприятный шрам вновь напомнил о своём существовании, резкой линией перечеркнув нижнее веко.

Хорошо. Как скажешь, – Феличе гордо кивнула ему, отшвырнула фотографию, так что рамка окончательно развалилась на части и, хлопнув дверью, покинула дом Буджардини.

Цыганка ещё к тебе приходила?

Да… Месяца четыре назад она пообещала «избавить от проклятья», если я скажу ей, когда на остров ещё поедут туристы. Я послал её – кто же от денег таких откажется! А на прошлой неделе она снова припёрлась, сказала, что ей очень нужно поговорить с хозяином и заплатила десять штук, чтобы я отвёз её. Вчера она должна была сесть в катер вместе с немкой, которую я перевозил, но к ней прицепилась полиция и цыганка эта никуда не поехала. Я всё ждал её, а она… в общем, пробежала мимо, швырнула в катер подвеску и крикнула, чтоб я её при себе держал. Я так и сделал – сплавал к острову с этой штукой в кармане, и всё! Она за ней не приходила, деньги уже у меня, так чего волноваться?

Всё… Цыганка говорила, как ты можешь с ней связаться? Отвечай!