Хозяин Марасы

Потому что «необычное» тут явно есть. И моряки с рыбаками это если не скрывают, то точно стараются не упоминать лишний раз. Тем более не горят желанием раскрывать тайны чужакам.

И что будем делать?

Думать. Ты верно угадала, решив остаться в Сан-Эуфемии.

Ну, Таня упоминала её. Она сказала – «следы святой Эуфемии». В Калабрии только это место подходило под такое расплывчато-точное определение. – Лера улыбнулась подошедшему официанту, заказала кофе и аранчини,140 тыкнув пальцем в нужные строчки меню, после чего снова вернулась к разговору. – Следить за местными бесполезно. Расспрашивать, как выяснилось, тоже. Караулить целыми днями, вертясь меж лодок и катеров, тоже глупо – я смогу опознать «корабль-призрак» или нечто подобное, только если оно будет выглядеть как «Летучий Голландец» из легенды. Остаётся надеяться на чудо и ждать у моря погоды.

Угу. То есть, мне всё же придётся «топиться». Вдруг на сушу выйдет какой-нибудь Нептун и велит прекратить засорять его владения, – Игнат покивал с преувеличенной бодростью, а потом проскользнул сквозь стул, одновременно становясь на ноги. – Ладно, ешь свои рисовые шарики, ma cherie, и надейся, что они не отложатся на твоей талии. А я прогуляюсь.

М-м?! – Лера вопросительно вздёрнула брови, опасаясь высказывать вопрос вслух – официант с её заказом уже подходил к столику.

Не можешь же ты есть и говорить с диктофоном одновременно. Это уж точно будет странно. Буду через полчаса, – призрак махнул ей рукой и направился прочь. Лера тяжело вздохнула и занесла вилку над сочными кругляшками аранчини. Больше всего ей хотелось – исключительно из милосердия – воткнуть эту вилку в кое-чью задницу. Ведь отрезвляющая боль, приводящая в чувство, это милосердие, не так ли?

Неторопливо уничтожая скромный обед, Лера поглядывала на прохожих, примечая чужие манеры, чужую походку, чужие взгляды и даже дыхание. Это всё удивляло, интересовало и манило, но в тоже время было сборищем второстепенных мелочей, отвлекающих от основной цели. А цель представлялась смутно и неопределённо. Свойства известны, а объект – нет. Та ещё задачка! Поэтому Лера, стараясь отвлечься от загнанных в тупик мыслей, рассматривала людей, особое внимание уделяя открытой веранде ресторана напротив. Такое соседство было довольно интересным. Дорогое заведение, прилизанное, с историей и знаком качества, а напротив него – пластмассово-бумажное кафе с местным вариантом фаст-фуда: паста, пицца и джелато141. Подобных контрастов в Сан-Эуфемии было много, но девушка не переставала им удивляться.

Её блуждающий взгляд, рассеянный и полуслепой, внезапно ожил, блеснув рыжими крапинками у зрачка. По улице, направляясь явно в ресторан, шла настолько колоритная парочка, что Лера не выдержала и полезла в сумку за блокнотом. Выругалась, осознав, что скоро они скроются внутри изящного здания, а она упустит, не успев рассмотреть, и снова нашла их взглядом.

Высокая женщина с фигурой римской богини, обладающей и статью, и телом, и изяществом, шагала по старой мостовой, и стук каблучков её великолепных туфель звучал как метроном для сердец всех мужчин, что видели её. Распущенные волосы тёмного, почти чёрного цвета, свивались в прихотливые, подобные змеям локоны. Они обрамляли лицо и спадали на спину лёгким густым пологом. Тёплое платье холодного бледно-розового цвета резко контрастировало с оливковой кожей, придавая яркой внешности итальянки нежный оттенок. Плащ тренчкот, более тёмный, чем платье, был распахнут и позволял всем желающим любоваться и высокой грудью, и сверкающим серебряным колье с лиловыми камнями, расплескавшимся на коже белым огнём. А рядом с женщиной, поддерживая её под руку, шёл мужчина. Лера почти не видела его, так как он был ниже своей спутницы, находился с другой стороны, и заметны были лишь чёрные брюки и замшевая куртка цвета белёного льна.

Вместе они походили на зимний рассвет, обретший человеческое тело – холодный, яркий и слепящий. Ей действительно было больно смотреть на эту пару – глаза слезились, а в затылке возникла тупая, слабая боль. Так бывает, когда сдуру глянешь на восходящее солнце, понадеявшись на то, что оно ещё не вошло в полную силу.

Парочка остановилась у входа в ресторан и, пока швейцар раскланивался, красавица обернулась, оглядывая улицу странным взглядом. Лера успела увидеть её глаза – пусть между ними было не меньше пяти метров, но бирюзово-лазурный цвет был различим даже издалека. Что больше всего поразило девушку, так это выражение лица итальянки. Странный, рассеянный восторг делал женщину похожей на девочку, получившую слишком много подарков, и она теперь в растерянности выбирает, какой ей открыть.