Хозяин Марасы

Мам, а отец приехал? – она тут же поспешила перевести тему. Снова подтянув чемодан, у которого периодически сама собой выдвигалась разболтанная ручка, от чего дно начинало скрести по камням, Марта повернулась к матери. Та недовольно дёрнула плечом и поправила широкий ворот платья, расшитый национальным мотивом. Любила же она такие вещи! Самое удивительно, что они несомненно подходили ей, будь то баварская блузка или даже венгерский доломан. – Значит, нет? – в ответ Анна только поморщилась. – Так «да» или «нет»?

Нет. Он сказал, что приедет в субботу вечером, и уедет в понедельник утром. Полутора суток, по его мнению, вполне хватит для того, чтобы провести время с семьёй и отметить долгожданную свадьбу старшей дочери.

Ну, на нет и суда нет, – Марта равнодушно кивнула – от отца она иного и не ожидала. Тем более, что по плечу мазнули ветви чубушника, а прямо перед ней возник чудесный вид, несомненно, достойный того, чтобы его запечатлели на холсте. Двухэтажный просторный дом с плоской крышей, покрытый бежевой штукатуркой и снабжённый деревянными ставнями, стоял в тени многочисленных фруктовых деревьев. Ящики с цветами дарили скромному на вид зданию яркий и праздничный вид, а на длинном шлейфе плюща, соединявшего крышу с фундаментом, висели нежные кисти маленьких бутонов. Та же белая ограда, что не давала чубушнику захватить тропу, опоясывала участок с садом, и по низу ей вторил ряд мелких, жёлто-белых цветов. Поодаль стояло, прислоненное к небольшому деревцу, старое колесо, и на выгоревшем ободе лежал яркий женский платок. Из-за дома поднималась струйка дыма, доносились запахи горящих дров и чего-то странного, смутно знакомого, но плохо уловимого в полном ароматами воздухе.

Это олива и виноград, синьора, – тихо подсказал Лино.

Что?

Вы принюхиваетесь, – итальянец улыбнулся, склонив голову в лёгком поклоне. До ужаса вежливый человек.

Великолепно, – Марта скованно растянула губы, как делала всегда, когда замечала чьё-то пристальное внимание к своей персоне. – У меня своя комната, или мне придётся опять делить её с Сандрой, как в детстве?

Ну, у твоей сестры с моим почти зятем свои апартаменты. У тебя, впрочем, тоже.

Где?

С обратной стороны дома, с видом на маяк.

О-о-о! – Марта не выдержала и, наконец, улыбнулась искренне и счастливо. Маяк!

Дом был старый и скрипучий, но ворчал он скорее добродушно, чем зловеще или сердито. Деревянная лестница тихонько пела на все лады, пока Марта поднималась наверх. Кафельные плитки холодили ноги, и пол тоже тихонько постанывал под её шагами. «Худеть надо» – в очередной раз за год решила она. Дверь вопросительно взвизгнула, когда она толкнула её ладонью – обыкновенная деревянная дверь, выкрашенная белой краской, но она казалась чем-то необычным и слишком светлым, манящим и обещающим. За ней оказалась комната, с белёной штукатуркой стенами, тёмными от времени потолочными балками и рассохшимся окном, тоже издающим странные звуки при порывах ветра. Дом словно жил своей жизнью, половицы шептались со ставнями, окно спорило с лестницей, а дверь пыталась всех образумить и убедить замолчать, пока люди не заметили тайных переговоров. Бросив чемодан посреди комнаты, Марта отдёрнула в сторону лёгкую занавесь, прикрывавшую окно, и толкнула створки. Ветер ворвался в комнату, выгнул занавесь победным штандартом, и в лицо Марте дохнуло ароматами винограда и оливы, далёких чубушника и лавра, морской соли, солнца и травы. А прямо перед ней, озарённый лучами полуденного солнца, высился маяк. До него было не менее двух километров, а, если учесть прихотливость изгибов тропинки, то и все три. Но он казался настолько близким, что создавалось ощущение, будто нагретых солнцем стен можно было коснуться, лишь протянув руку из окна. До Фаросского чуда света этому маяку было далеко – всего-то метров двадцать пять – тридцать, не больше. Но Марта с первого взгляда влюбилась в серые камни, в плющ, обвивший квадратное основание, в чуть сужающийся к вершине силуэт, в остроконечную вершину, вокруг которой вилось решётчатое чёрное ограждение.

Ма-ра-са, – по слогам произнесла она, пробуя слово на вкус. – Интересно, это производная от «Марс», или нечто иное?

Оставив окно раскрытым, Марта подошла к узкой деревянной кровати, застланной тонким шерстяным покрывалом, и тронула рукой постель. Жестковата. Ни тебе ортопедических матрацев с натуральным кокосовым наполнителем, ни эргономичных пружин для комфортного сна. К тому же, она тоже скрипела. Этим кровать её и купила. На ней хотелось валяться, ощущая спиной все неровности и выступы, слушая скрип и чувствуя сухой запах дерева. Что-то живое, не обезличенное пластиком, стандартами санитарных норм и требованиями Еврокомиссии по здравоохранению.

Марта раскрыла чемодан, забитый вещами и потому с радостью вываливший содержимое на пол, будто его стошнило от её старых тряпок.