Хозяин Марасы

Нельзя! Федьке ведь не скажешь, иначе он примчится защищать её от гипер-опеки и непонимания родителей, а с ним наверняка и Ленка пожалует. То-то веселье начнётся соседям на радость! Пусть между девушками и не было особой дружбы, но миниатюрная танцовщица всегда была рада видеть сестру своего парня. А уж его-то она поддерживала во всём! И поэтому «подставлять» их обоих, ещё сильнее ухудшая отношения с родителями, Лера не собиралась.

Я был несдержан, ma сherie, – Игнат возник рядом незаметно и тихо, проявившись блёклым, будто вытравленным, силуэтом, – прости.

Я привыкла к твоим комментариям. К тому же, ты был прав и этот фарс мне уже давно надоел, года уже как четыре, – Лера затушила окурок о край урны и скинула его внутрь, удачно попав прямо в горлышко пивной бутылки. Покопавшись в кармане куртки, она достала зажигалку и принялась вертеть её в пальцах, нервно ударяя по сиреневому прозрачному пластику.

Ты четыре года назад встретилась со мной, – призрак усмехнулся и опустился на землю, делая вид, что прислоняется боком к её ногам. – Думаешь, ссоры с родителями – это достойная компенсация знакомства с такой личностью, как я?

Ты прекрасно знаешь, что я ругаюсь с ними не из-за тебя, – Лера закусила губу и уставилась на мыски кед. В сумраке летнего вечера они казались белыми, а наступающая мгла скрывала грязь. – Их страхи, опасения и представления о правильности едва не сломали жизнь и мне, и Федьке. Представь себе – я бы лечилась в дурдоме, лёжа в палате с толпой галлюцинирующих шизофреников, а Федоска бы воевал в «горячей точке», и наверняка умер там! Как Славка из третьего подъезда, как Виталик, Федькин одноклассник. И всё из-за их принципов! А теперь они пытаются снова что-то доказать мне, заставить жить так, как хотят они. Денег мало – плохо. Зарабатываю – тоже плохо. У меня не работа, а ерунда! С парнями не гуляю – ужасно, а как юбку в колледж надену или накрашусь, так готовы идти следом и бдеть за моей нравственностью. Ношу джинсы и футболки – боже, ты девушка или нет?! Причём они уверены не в том, что придётся от меня отгонять насильников, а в том, что я сама буду на мужиков бросаться. Как же надоел дурацкий комплекс их же вины, которым они душат меня – «Посмотри, мы стараемся! Будь в ответ хорошей девочкой!». Зря я сразу в восемнадцать лет не потребовала ключи от бабушкиной квартиры. Жили бы с тобой вдвоём и бед бы не знали. А деньги на еду и коммуналку как-нибудь бы заработала. Нет, пожалела их. Да и понадеялась на что-то, а на что – сама не знаю.

Попытка вернуться к прошлому всегда похожа на гальванизацию трупа, – Игнат вздохнул. – Уж мне ли не знать, Лерка-Валерка.

Я устала. Надоело. Я живу неизвестно для чего и зачем, все цели кажутся пустыми и глупыми. Уже тысячу раз думала над тем, почему я выжила, как смогла удержаться от того, чтобы не зарезаться дома, а не на кладбище? – она достала третью сигарету и закурила, едва справившись дрожащими пальцами с колёсиком зажигалки. – Это чудо, что я смогла увидеть тебя. Что ты захотел, чтобы я тебя увидела. Даже моя мечта, та, о которой я тебе говорила в Птичьей Гавани – думаешь, они мне позволят? Тут же кинуться объявлять меня в розыск, как только я попытаюсь покинуть Омск одна, без их контроля или присмотра того же Федьки.

Прости. Это моя вина, – призрак отвернулся. Он действительно считал, что всё, что произошло с Лерой, было на его совести. Сотню раз вертел в голове моменты прошлого, прикидывая так и эдак, пытаясь понять, почему он смог «проявиться» перед зарёванной девчонкой в жёлтой куртке, хотя до этого не смог уберечь от гибели собственного сына? Почему?! Ответа не было.

Мы это уже обсуждали сотню раз. И я не считаю, что ты хоть в чём-то виноват. Не считаю! Ты – лучшее, что случилось в моей жизни, – она прижала руку к лицу и беззвучно заплакала, стараясь удержать льющиеся слёзы.

Поплачь, Лера. Поплачь, пока никто не видит.

Мужчина протянул было к ней руку, пытаясь коснуться, но тут же замер. Это было бессмысленно. Он не мог дотронуться до её, не мог утешить и обнять! Всё что у них было – это разговоры в пустом парке да ночью во дворе, где не было чужих глаз, еле слышный шёпот и чтение по губам. Обрывки бумаги, на которых Лера писала ему, когда призрак ходил вместе с ней в колледж или когда у неё не было возможности говорить.

Игнат закусил губу и сжал кулаки, ощущая полную беспомощность. Он был бесполезен, слаб.

Он был лишним в её жизни – чужеродный элемент, исказивший стройную картину бытия. Почему-то, сама Лера так не думала, но он-то знал, знал правду, и от этого было только горше. Зря Игнат послушал её увещевания, зря поддался соблазну говорить с кем-то, кто его видит и слышит. Он же понимал, что именно из-за него она больше ни с кем не сближается, ограничиваясь приятельскими отношениями с сокурсниками. Нет ни одной подруги, с кем она могла бы пошушукаться. Нет ни одного парня, с кем она прошлась бы по набережной Иртыша или в сотый раз посетила бы музей Врубеля, чтобы зайти потом в кафе и устроить долгие провожания до дома, взявшись за руки.