Хозяин острова Эйлин-Мор

– Ты готова к суду, Аннабель Ганн? – спросил я.

Хозяин затих, и в наступившей тишине она грохнулась на свой толстый зад, взрывая каблуками землю, старалась отползти от меня как можно дальше. К вони немытого тела добавился едкий запах мочи. Я взял ее рукой за шею и поднял в воздух.

– Тебе есть что сказать в свое оправдание, убийца?

Аннабель беспомощно разевала рот, но не могла произнести ни слова. Мне ее оправдания были ни к чему. Я примотал ее тушу к столбу сетями, в которых погиб мой внук. Она кричала, но прийти на помощь было некому, на вопли прибежала только Лорна.

Она покачала перед моим носом головой Маклейна с застывшей блаженной улыбкой.

– Нашла я этого пустозвона! – расхохоталась Лорна. Кровь сплошной маской покрывала ее лицо и клыки. – Старый пропойца даже не проснулся, когда я оторвала его брехливую голову. Смотри, что у меня есть…

Она бросила под ноги окровавленный трофей и выдернула пробку из бутылки. Я со злорадством смотрел, как скривилось ее лицо после первого глотка.

– Матерь Божья, я купороса хлебнула? – спросила она, откашлявшись и отплевавшись.

– Нет, тещенька, – обрадовал я ее, – просто теперь даже самый дорогой односолодовый виски для тебя – жгучая жижа с отвратительным вкусом.

– Предупредить не мог? – обиделась Лорна, размахнулась, чтобы выкинуть бутылку, но я перехватил ее руку.

– Не торопись, – сказал я.

С бутылкой в руке я подошел к Аннабель. Та уже поняла, что ждать помощи больше неоткуда, и сейчас хрипло дышала, глядя на меня с ненавистью.

– Убей меня, МакАртур, – просипела она сорванным голосом. – Убей, только не превращай в охотника!

– В охотника? – расхохотался я. – Шутишь? Нет, ты такого подарка не заслужила. Я убью тебя, и умрешь ты так же, как убивала моего внука. Долго и в страшных муках. Тащи дрова, Лорна, и прихвати спички с каминной полки в пабе.

Я откупорил бутылку и перевернул ее над макушкой Аннабель. Виски заструился по лицу, плечам, впитываясь в одежду.

– Дон, пожалуйста, – зарыдала она, – ты же не монстр. Убей меня быстро, умоляю тебя.

– Не монстр? – Я вплотную приблизился к ней и обнажил утыканные острыми клыками десны. – Аннабель, ты ослепла от страха? Скажи, Шон просил о пощаде? Он кричал, как ему больно? Он плакал? Ты видела его слезы, бессердечная сука?

Губы Аннабель медленно скривились в презрительной улыбке.

– Видела, Дональд, – сказала она. – Я видела, как они кипели в его глазницах, видела, как мучается твой гаденыш. Он обмочился от боли, слышишь, МакАртур? Целый день я жарила его на медленном огне и смотрела, как он корчится.

Я склонился еще ниже, вглядываясь в ее глаза, и резко отстранился.

– Твоя хитрость не удалась. Я не убью тебя в ярости, ты будешь умирать медленно и мучительно. Говоришь, он обмочился от боли? А ты, его палач, уже обмочилась от одного лишь страха.

Аннабель опустила голову.

– Не было мгновения, когда бы я не сожалела о том, что сделала, – глухо сказала она.

Я равнодушно отвернулся.

– Это ничего не изменит, Аннабель Ганн. За твое преступление я приговариваю тебя к сожжению на костре. Привыкай к адскому пламени.

Прибежала Лорна, притащила охапку дров. Я обложил ими ноги Аннабель. Она извивалась, дергалась, но я не обращал внимания: сети держали ее так же крепко, как моего Шона. Выплеснув на кладку остатки настойки из бутылки, я вытащил из коробка длинную спичку и чиркнул по краю. На кончике запылало пламя, мои лицо и руки опалил невыносимый жар. Показалось даже, что я сам сгораю заживо. От неожиданности я выронил спичку, она упала на сырую траву и погасла.

Аннабель хрипло рассмеялась:

– Проблемы, МакАртур? Огонь – не твоя стихия. Иди на болото, жаб гоняй.

Я достал вторую спичку и, стиснув зубы, зажег. Аннабель смотрела на мое перекошенное от боли лицо, в глазах ее плясали огоньки от спички, заслоняя страх.

– Покойся с миром, Аннабель Ганн, – сказал я неожиданно для самого себя и сунул спичку между поленьями.

Огня не было видно, но я кожей чувствовал, как он разгорается. По дровам заструился прозрачный голубой ручеек. Я отступил на шаг, спасаясь от жара. Лорна молча встала рядом, и я обнял ее за плечи.

Идиллическая картинка: зять и теща с умилением смотрят, как в муках сгорает в костре Аннабель Ганн. Пламя подобралось к юбкам, быстро охватило нижнюю – белую, помедлив и нехотя – верхнюю, коричневую. Вот тут Аннабель закричала. Она крикнула:

– Дети, Дон… – И крик превратился в вопль.

Я обернулся. Из паба один за другим выходили дети. Первым шел сын хромого Нила, Стюард. Он шагал, как ожившая кукла: медленно, пошатываясь, с трудом переставляя негнущиеся ноги. Нэрн стоял у дверей, сложив руки на груди, и угрюмо смотрел на выходящих детей.

Стю прошел мимо меня и направился к пляжу. Следом из дверей вышел второй, рыжий племянник Роя. Третьей шла незнакомая мне девочка лет трех, прижимавшая к груди плюшевого медведя.

Хозяин тянул свою заунывную песню, и даже с такого расстояния я видел, как кривятся его губы в довольной улыбке. Стю спустился на пляж и подошел к кромке воды. Помедлил немного и сделал шаг вперед.