Хозяин острова Эйлин-Мор

На обочине в канаве палкой ковырялась в земле девочка лет пяти. Хозяин подхватил ее, она весело рассмеялась, потом сморщила носик, когда несвежее дыхание вождя достигло ее ноздрей. С девочкой в руках он зашагал в свою хижину. Из-за скалы с криком выскочил молодой воин, отец ребенка, но Хозяину хватило одного грозного взгляда, чтобы трус спрятался обратно.

Страх – сеть. Чтобы хорошо держала людишек, чтобы не давала выскользнуть сквозь дыры, ее постоянно плести надо, укреплять новыми нитями, вязать крепкими узлами. В этом Хозяину равных не было.

Отец девочки все же набрался смелости и пришел к его жилищу. К тому времени детские крики стихли, смысла в поздно проснувшейся отваге не было никакого. Но Хозяин все равно привесил его на крюк вверх ногами и начал медленно срезать кожу – не в наказание, а в назидание. Затих отец съеденной заживо девочки, только когда солнце коснулось краем моря. Тогда Хозяин разрешил снять его и разделать на мясо.

А следующим утром, выходя из хижины, стукнулся макушкой о край проема и удивился. Показалось ему, что вырос за ночь, и другие вроде ниже кажутся. На всякий случай он решил есть живых, а мертвечиной пусть остальные питаются.

К концу зимы Хозяин был уже на полторы головы выше самого высокого из своих воинов, а их в живых осталось всего семеро. Когда скотты их настигли, пикты уже доедали жалкие остатки вяленого мяса. Хозяин увидел лодки, идущие к Эйлин-Мору, и довольно заревел: «Еда!»

Но еда оказалась слишком многочисленной и хорошо вооруженной даже для его нечеловеческой силы.

Хозяин не вспомнил имя сына, но, только рыжая вихрастая голова его мальчика всплыла в памяти, он сразу ощутил вкус его мяса и рот наполнился слюной. Первый ребенок Мангерсты вышел на берег и замер у края воды. Он был таким же рыжим, как его сын. Не прекращая петь, Хозяин одобрительно кивнул, и мальчик шагнул в море. На мелководье его подхватил охотник и слегка прокусил кожу на шее. Держа лицо обмякшего ребенка над водой, он потащил его к гроту, там еда будет ждать своего часа. На пляж Мангерсты вышел второй ребенок.

Скоро Хозяин подрастет еще немного – и это плохо. Когда рост перевалил за двадцать футов, он разучился плавать. Вода больше не держала его. Он мог подпрыгнуть на высоту вполовину своего роста, но удержаться там не получалось, как бы ни взбивал он руками и ногами воду.

Это открытие неприятно его удивило. Плавать Хозяин любил, а теперь приходится шагать по дну так же, как ходит по земле их дичь: медленно переставляя ноги. С тех пор его макушка поднялась еще на четыре фута, и Хозяина ждало новое разочарование. Он оставался быстрым под водой, но, стоило ему выйти на сушу, воздух обволакивал, как густая смола, в которой каждое движение давалось с большим трудом. Хозяин решил питаться только мертвечиной. Расти он, кажется, перестал, но больше ничего не изменилось. Надолго его не хватило: вкус у мертвого мяса казался отвратительным.

От паба шел еще один ребенок: девочка лет семи. За ней следом вышагивал Нэрн, – значит, больше никого не осталось. Они будут ждать в гроте, в разное время, но каждый из них умрет в его зубах.

Первым был рыжий. Он тогда подумал: «Один». Потом были «два» и «три», а четвертого он забыл посчитать. А пятый был? Кажется, и не один. Детей было много, так много, что он сбился со счета. С десяток. Может быть, придется уйти глубже в море, если он сильно увеличится в размерах. Хозяин решил пока не думать об этом.

На берегу догорел костер. Новая охотница вошла в воду. Звали ее как-то на «Л». Память подводила все чаще, и это вызывало глухое раздражение. Вернулись охотники от грота, встали рядом с ней. Он посчитал их: то ли шесть, то ли семь. Охотники были такими одинаковыми, что он каждый раз думал: не посчитал ли он кого-то два раза, а тыкать пальцем было трудно.

Странная штука: память. Хозяин помнил льва на штандарте скотта, помнил, как выглядели гарды их мечей, помнил, что их командира звали Катанахом, а свое имя вспомнить не мог. Он тряхнул головой и почувствовал, как яростно воздух сопротивляется его движению.

– Мертвечину соберите и сбросьте в яму, – сказал он, разворачиваясь спиной к обезлюдевшей Мангерсте.

Ему хотелось как можно скорее оказаться в родной стихии, где он снова станет быстрым и сильным, где обострятся его чувства, где вода, касаясь кожи, вновь станет вторым зрением. Он с большим трудом оторвал одну ногу от дна и переставил ее вперед. Из-за северного мыса ветер принес запах металла и перегоревшего дерева. Хозяин потянул ноздрями воздух.

Нэрн стоял по колено в воде и вглядывался вдаль. У мыса над поверхностью моря появилось белое пятно и снова исчезло.

– МакАртур! – пробормотал с удивлением Нэрн. – Какого черта он там делает?