Хозяин острова Эйлин-Мор

Но это не помогло. Нового, повзрослевшего Шона больше не было – простой двенадцатилетний мальчишка вырвался наружу. Шон вцепился в плечи Йена и зарыдал. Гул усиливался, времени было все меньше. Лорна, щурясь от неприятного шума, бросилась вниз и оторвала мальчика от Йена. Даже не пытаясь сопротивляться, он висел на ее руке и тянулся к Йену, а Лорна уносила нас назад, к Эйлин-Мору.

Я продолжал взывать к здравомыслию этих несчастных, но безуспешно. Жалкий спаситель, болтающийся в руках собственной тещи, так и не нашел кого спасти. Не было в моей жизни момента, когда я презирал себя сильнее.

Водные массы пришли в движение. Лорну начало сносить в сторону.

– Что происходит, Дон? – спросила она, усиленно работая ногами.

– Не отвлекайся! – бросил я. Почему-то я вбил себе в голову мысль, что, если я вытащу отсюда хотя бы одного человека, Господь простит меня. Напрасная надежда. Никто внизу, в этой яме, не желал спастись и облегчить мою участь.

Мы почти добрались до Кэллагана, так и лежавшего ничком. Я кричал, но мой крик уже тонул в грохоте и лязге металла. Под водой поднялся настоящий ураган, встречный поток хлестал нам в лица, поднимал песок со дна и кружил частицы в водовороте.

– Уходим! – заорал я, пытаясь перекрыть этот страшный шум.

– Куда? – крикнула Лорна мне в ухо, и я понял, что она совершенно потеряла ориентацию. Я мало чем мог ей помочь.

– Прочь отсюда, – ответил я.

Лорна, не выпуская меня из рук, перекувыркнулась через голову и отдалась стремительному потоку, уносящему нас к берегу. Сразу за нашими спинами залязгала цепь, и что-то тяжелое врезалось в дно. Лорна вылетела из воды и грубо бросила меня на берег. Я покатился по камням, бока обожгло болью, а она наступала на меня, как мифическая Фурия, страстно жаждущая мести. Шон в ее руках извивался ужом и кричал, будто не луна, а солнце светит на него с неба. Он извернулся и цапнул ее зубами. Лорна завопила от боли и выпустила мальчишку. Шон, завывая от ужаса, тараща безумные глаза, пополз в воду.

– Куда?! – завопил я.

– Что за чертовщина, МакАртур? – Она нависла надо мной, потирая прокушенную руку. Я посмотрел за ее спину, и она, тоже обернувшись, застыла. За каменным мысом торчал залитый электрическим светом хищный нос военного корабля.

– «Энсон» бросил якорь, – сказал я. – Скоро пришлют оцепление на остров, мне надо быть на маяке.

– Что за чертовщина, МакАртур?! – раздельно повторила она.

– Яма скоро будет уничтожена. Если Шон будет там, он погибнет. Теперь окончательно.

– Дьявол! – выпалила Лорна. – Сколько у меня времени?

– Не знаю, – развел я руками. – Бомбардировка может начаться в любой момент.

– Возвращайся на маяк! – крикнула она и прыгнула в море.

Глава 46. Герберт

1902 год.

Ни одна живая душа в мире не знает, что слышит акула, несущаяся сквозь толщу воды. Никто не догадывается, что чувствует нагулявшая жирок макрель, когда хищник приближается к ее косяку. Каким звукам, каким мелодиям водных масс внимают уши тюленя, неуклюжего на суше, но такого стремительного в море? Кто может знать это, кроме охотников – полулюдей, получертей морских? Что происходит с их слуховым аппаратом после перерождения?

На этот вопрос могли бы ответить британские ученые из департамента военно-морской разведки, если б хотя бы одно тело неизвестных науке тварей, напавших на «Энсон» и опустошивших Мангерсту, попало в их руки. Тщетно обшаривали морское дно водолазы, которых со всей поспешностью привез зафрахтованный Адмиралтейством торговый клипер из Глазго. Все, что у ученых было, – это огромный труп Хозяина, который невероятно быстро разлагался.

Надо было спасать ситуацию. Корабельный плотник спешно нарастил дно телеги. Десяток матросов, замотав лица шарфами, перекатили тело на большой кусок парусины и выволокли на берег. Мертвого морского властелина, закутанного в плотный кокон, положили в повозку со льдом, и Герберт во главе небольшого отряда помчался через остров в Сторновей.

Он заплатил огромные деньги рыботорговцу за краткосрочную аренду портового склада. Труп великана, скрытый от любопытных глаз под слоями непроницаемой ткани, перегрузили в просторный бассейн для рыбы, завалили его глыбами льда, но все напрасно. К утру вонь разложения накрыла поселок.

Обеспокоенные жители, закрывая носы, обступили пакгауз. Прикрывались кто чем мог: надушенными платками в меньшинстве, а чаще холстинами, натертыми чесноком. Все, чем располагал Герберт, – пятеро матросов с «Карлика» и два револьвера Уэбли: у него и у старшего команды. Никакой связи с материком не было, а местный комиссар заперся в своем кабинете и появляться на пристани не спешил.

Разведчик метался между сторновейцами и пребывающими в смятении матросами. Моряки замотали лица тряпками на манер аравийских бедуинов. Им был дан однозначный приказ не допускать внутрь склада посторонних, но все прекрасно понимали: собравшуюся толпу остановить малыми силами не удастся. Обстановка накалялась. Герберт взывал к патриотизму, но это понятие для жителей Гебрид и приезжего южанина-сассенаха имело почти противоположный смысл.