Хозяин Севера

Я на самом деле не знала, как достичь того счастья, о котором мечтала... мне хотелось семью: мужа, детей. Один раз я уже попробовала всё это построить — и если поначалу все казалось просто идеально, то через какое-то время моя волшебная дорога к счастью начала разваливаться, а я сама провалилась в болото отчаяния. Сейчас, после развода с Аркашей, всё казалось ещё более сложно... еще менее осуществимо, чем я думала раньше.

Вроде бы, такая ерунда: выйти замуж и родить ребенка... желательно нескольких. Только вот почему вокруг меня всегда столько одиноких людей самых разных возрастов?

Мысли об этой несправедливости в жизни, как ни странно, дали мне сил, чтобы ответить на вопрос Германа.

— Это не твоё дело, — рявкнула я.

Вырвавшись из рук Германа, я отошла к окну и уже оттуда посмотрела на Германа.

— Ты мне не отец, не муж и не брат, чтобы задавать такие вещи...

— По нашим законам, ты моя жена, — усмехнулся Левицкий.

— Во вашим законам, на тебе, по идее, тоже должна быть моя метка, — кивнула я на его шею. — Так что...

— Для человеческих избранных метка не обязательна, — парировал Герман. К сожалению, я так и не смогла выяснить, правда это или нет, поэтому я просто насмешливо фыркнула, отвернувшись к окну. Мне надо было найти какой-то выход... какую-то вескую причину, чтобы закончить это издевательство над собой.

— Наташ... — протянул Герман.

— А согласие? — найдя подходящий ответ, я повернулась назад, к Левицкому, и посмотрела в его заснеженные глаза. — Согласие человеческих женщин тоже не обязательно, Герман?

Герман молча сверкнул волчьим взглядом.

Пока мы с ним пререкались, я заметила ,что у Германа также заострились черты лица, сделав его более хищным, более опасным на вид.

Впрочем, не только на вид — к сожалению.

Меня передернуло от одной только мысли, что он сейчас может потерять контроль над своим монстром, и...

— Я держу себя в руках, — процедил Левицкий, проследив за моим взглядом. — Можешь меня не бояться.

«То есть он почувствовал, что я его боюсь?» — эта мысль заставила меня поёжиться.

— Я могу дать тебе то, что ты так хочешь, — процедил сквозь зубы Герман. — Ты хотела семью. Хотела детей... Я тоже хочу щенков.

— Щенков? — испуганно воскликнула я и тут же сделала несколько шагов назад, пока не упёрлась спиной в стену. — У вас рождаются щенки?

Герман на секунду прикрыл глаза.

— Дети, — поправился он, и вновь открыв глаза, впился в моё лицо своим уже не волчьим, но заснеженным взглядом. — У нас рождаются дети, но мы часто называем их щенками.

Герман выразительно смотрел на меня.

— Я хочу детей, Наташ. Хочу семью. — Глядя мне в глаза, Герман даже попытался улыбнуться. — Ты ведь этого же хочешь?

— Я своих детей хочу, — абсурдно проблеяла я. — В том смысле, что твои щенки не обязательно должны быть моими детьми... и наоборот.

Германа явно повеселила моя последняя фраза.

— С учетом того, что ты — моя истинная пара и на тебе моя метка? — спросил он, хохотнув при этом. — Не хочу тебя расстраивать, малышка, но другой вариант вряд ли возможен.

Я не понимала, что это значит... в том смысле, что всё, о чем он сейчас говорил, касалось в первую очередь оборотней, а я ведь человек... я могу иметь детей от кого угодно... хоть от донора в клинике!

— Я предлагаю тебе стабильность, Наташ, — произнес Герман, внимательно изучая моё лицо. — Финансовую защищенность.... мне было бы очень приятно, если бы ты бросила свою работу и занялась каким-нибудь благотворительным фондом … или просто вела бы домашнее хозяйство.

Герман, не отрывая от меня взгляда, протянул в мою сторону руку.

— Я предлагаю тебе семью и детей. По факту, я буду даже рад, если мы начнем пытаться завести малыша в самое ближайшее время. Мне не хочется с тоской смотреть на своих приятелей, которые гордо вышагивают с детскими колясками по двору, мне самому хочется... — Тут Герман тихонько усмехнулся. — Хочется подержать на руках крошечного новорожденного, который будет пахнуть нам. Хочется полюбоваться тем, как наше общее продолжение будет сосать молоко из твоей замечательной пышной груди. Я представлял это много раз — и знаю, что когда это случится в реале, я ни за что не пропущу этого великолепного зрелища. Буду сидеть и любоваться вами.

Герман улыбнулся.

— А потом, когда малыш насытиться, я буду забирать его у тебя и ходить с ним по комнате, давая тебе отдохнуть и ожидая, когда наш ребенок срыгнет.

Пока Герман это говорил, его глаза стали другими. Не волчьими, не звериными... стали просто ярче, как будто та снежная изморозь, которая все это время перекрывала его серые зрачки, куда-то временно испарилась.

— Я хочу наблюдать за тем, как мой ребенок будет делать первые шаги, как начнёт говорить, обращаться... как он будет расти, мучить нас с тобой отвратительной музыкой и отвратительной одеждой, которая будет популярна у тинейджеров.

Герман, всё ещё не отпуская мой взгляд, широко улыбнулся.