Хозяин тишины

— Держите, — прошептала она. — Вот здесь живет его мать. Если он узнает, нам обеим конец! Боже, боже, что ж я делаю…

— Вы поступаете правильно, вот что вы делаете, — заверила ее я. — Не бойтесь, я вас не выдам. Спасибо!

Она убежала в свою комнату, продолжая причитать, а я задержалась на лестнице, разглядывая листок бумаги. Там и правда был написан адрес, и ехать мне было недалеко. Но даже ради этого «недалеко» мне пришлось бы покинуть поместье минимум на день, а на такое я не имела права.

Однако отступать я не собиралась. После столь неожиданного успеха нужно идти до конца!

Глава восьмая

Лучший способ защиты — нападение, лучшее прикрытие для лжи — осколки правды. Вот на этот сомнительный принцип я и решила положиться. Я могла бы попытаться покинуть поместье тайно, попросить кого-нибудь, да хоть бы Никиту, прикрыть меня, но это не привело бы ни к чему, кроме неприятностей. Поэтому я действовала куда решительней.

— Владимир Викторович, я могу вас кое о чем попросить?

Это была чудесная ночь, тихая, спокойная, без малейшего ветерка, но не душная. В небе сияли звезды, алмазные, словно подросшие за это лето, и я провела немало времени, описывая их. Гедеонов, кажется, был доволен и возвращался домой в отличном настроении.

Этим я и собиралась воспользоваться.

— Это что-то новенькое! — отметил он. — Да хотя бы ради одной новизны я обязан спросить: чем могу быть любезен?

— По моему контракту, я могу брать отпуск дважды в год или один раз в год, но дольше. А еще там есть пункт про выходные, там написано, что у меня есть право на один выходной в месяц, но только если вы разрешите. Конечно, сначала такая просьба была бы слишком большой наглостью. А теперь, когда я прошла испытательный срок, не могли бы вы позволить мне это?

— Всего один выходной за четыре месяца, или сколько вы там работаете? — рассмеялся Гедеонов. — Негусто! Хорошо, можете весь день ничего не делать, пожалуйста.

Начало было неплохое, но это не совсем то, что я хотела.

— Я прошу выходной не ради того, чтобы слоняться по дому и всех раздражать, мне не в тягость моя работа здесь. Просто я хотела бы уехать.

Гедеонов, до этого шагавший по дорожке рядом со мной, замер, и это было так неожиданно, что я по инерции прошла еще несколько шагов, прежде чем остановилась.

— Не уезжай! — нахмурился он. Обычно он так со мной не общался, и я не нашлась, что ответить. Я не понимала, почему он вдруг изменился и как я должна реагировать. Но прежде, чем я успела хоть что-то придумать, Гедеонов уже взял себя в руки. — Простите, Августа Стефановна, неловко получилось. Насколько мне известно, у Никиты в эти дни нет выходных и дополнительных он не получит.

Пожалуй, меня не должно было изумлять то, что Гедеонову было известно о наших с Никитой отношениях. Он ведь был маньяком контроля, он стремился знать все, что происходит на его территории! И все же я была уверена, что ему нет дела до нас.

— Далеко не все в моей жизни сводится к Никите, — улыбнулась я, зная, что он не увидит эту улыбку, но, возможно, услышит ее в моем голосе. — Мне нужен выходной для меня, а не для него.

— Куда же вы собрались?

Вот и началась самая опасная часть разговора. Если бы Гедеонов умел читать мысли, это был бы конец. Да и без этого он так хорошо разбирался в людях, что мог легко поймать меня на лжи.

Поэтому мне нельзя было врать ему. Я собиралась говорить ему только правду, но в той форме, которая удобна мне.

— Я бы хотела навестить родственницу.

Очень честно, так все и было. Я просто не сказала, что хочу навестить его родственницу.

— Какую еще родственницу? Это далеко?

Хвала второму вопросу, который позволял мне с чистой совестью проигнорировать первый.

— Это в Сочи.

— Неблизкий путь! И вам хватит одного дня?

— Я буду делать все, чтобы хватило, я не хочу просить у вас больше.

— Вы собираетесь ехать одна? Я точно не услышу потом «еще одну малюпасенькую просьбу» отпустить с вами Никиту?

— Не знаю, кто из ваших знакомых промышляет малюпасенькими просьбами, Владимир Викторович, но точно не я. Мне нужно то, о чем я сказала.

Он задумался, а я ждала. Теперь меня сложно было застать врасплох, поэтому, когда он вдруг протянул ко мне руку, я отшатнулась от него, не позволяя его пальцам коснуться меня.

Я уже знала, что, коснувшись кого-то, он может увидеть будущее этого человека. Не знаю, работали ли его способности без прикосновения — похоже, что да. Но такой прямой контакт вроде как давал ему определенную гарантию и упрощал задачу.

Сейчас он хотел заглянуть в мое будущее и посмотреть, куда я собралась и что буду делать. А я просто не могла этого допустить!

Гедеонов, конечно, не видел, как я отошла, но, не сумев до меня дотянуться, без труда сообразил, что произошло. Он скрестил руки на груди, словно подчеркивая, что повторять попытку не будет. Его лицо оставалось спокойным, но я, уже знавшая его, подозревала, что он сейчас если не в ярости, то очень зол.

— Ну и что происходит? — холодно осведомился он. — Что, по-вашему, вы делаете?

— Отстаиваю свое право на самостоятельную жизнь, Владимир Викторович.

— Красиво загнули!