Хозяин урмана

Побег прошел удачно. Как и предрекал Голован, охрана СИЗО после второй пересмены, в четыре часа утра, расслабилась, и весь состав собрался в дежурке погонять чаи. Опытному «медвежатнику» Тихоне хватило пяти минут, чтобы вскрыть замок камеры, и четверо уголовников, крадучись, добрались почти до конца коридора, когда кто-то из особо честных «вертухаев» решил проявить бдительность и пройтись мимо камер.

Урки заметались – все пропало! – но тот же Тихоня не растерялся и отпер дверь подсобки. Здоровые мужики с трудом поместились в узком и тесном чулане среди швабр и ведер, каких-то плакатов, палок и прочей дребедени.

– Хорошо, что ты камеру обратно запер, Тихоня, – пропыхтел грузный и вечно потный Бизон, попавшийся на краже совхозных коров.

– Толку от этого – чуть! – огрызнулся Голован, высокий и поджарый, арестованный по подозрению в нападении на инкассатора. Впрочем, оперативники, вычислившие Голована, были недалеки от истины: рецидивист действительно имел отношение к нападению – был наводчиком. – Сейчас заглянет «вертухай» в глазок и – привет из Заполярья!

– Не каркай, братан, – веско оборвал его самый опытный и старший из всех, рецидивист по кличке Умник. – Лучше слушай, что там делается, раз возле двери стоишь…

Но птица удачи, видимо, решила еще немного поддержать отчаянных беглецов. Караульный лишь прошелся по коридору, а в контрольные глазки камер заглядывать не стал, снова скрылся в караулке.

Четверка вывалилась из чулана обратно, шепотом матерясь и переругиваясь. Но тут Умник снова взял инициативу на себя, дал каждому по подзатыльнику для острастки и молча указал на окно, выходившее на козырек черного хода СИЗО.

Раму, к их счастью, еще не заколотили на зиму, и открылась она без шума. Уголовники выбрались на улицу, а дальше всех повел за собой Голован. Будучи коренным томичом и уличной шпаной, он превосходно знал все закоулки, проходные дворы и подворотни. Поэтому в короткий срок среди ночи добраться до окраины города незамеченными для беглецов не составило особого труда.

Когда впереди наконец показались светлеющие в предрассветных сумерках стволы берез, Умник облегченно выдохнул:

– Потаповы лужки! Вырвались, братва!..

– Теперь – ходу! – мотнул лобастой башкой Голован. – Идем в Аникино. Тут километра три по прямой. Там у меня кореш обретается. Разживемся у него харчами, да и «волына» не помешает.

– А потом куда? Нельзя же возле города оставаться… – спросил осторожный Тихоня.

– За реку, братан. Там нас долго искать не будут. У кореша на реке моторка есть. Подкинет на тот берег…

*

Старый «пазик», когда-то выкрашенный в веселый желтый цвет, а теперь покрытый пятнами ржавчины, со стороны напоминал леопарда. Водитель Кузовкин, мужчина предпенсионного возраста, так и называл своего верного «конька». Вместе они возили людей по поселкам области без малого тридцать лет, накрутили бог знает сколько тысяч километров и, казалось, выучили все дороги с их колдобинами и ухабами наизусть. В том числе и эту трассу, что соединяла Бакчарский район с областным центром.

И сегодня оба «старика» вышли в первый утренний рейс до Бакчара в приподнятом настроении. Пассажиры попались сплошь местные, так что лишних остановок не предвиделось, а значит, и время в пути уменьшится.

Кузовкин крутил баранку и напевал нечто бодро-веселое себе под нос. Автобус тоже весело урчал мотором и давил гравий пополам с прошлогодней хвоей. Накануне прошел дождь, поэтому на дороге совершенно не было пыли. Вдобавок с утра выглянуло солнышко, еще по-летнему теплое, и пассажиры, конечно, пооткрывали форточки на окнах, с наслаждением вдыхая чистый душистый воздух осеннего леса.

Приятная идиллия растеклась по салону «пазика», и когда за поворотом дороги на обочине вдруг возникла одинокая фигура в кургузом пиджачке и кирзовых сапогах и подняла руку, никто ничего не заподозрил. Да и с чего бы? Ну, бывает, идет человек из одной деревни в другую, увидел рейсовый автобус и проголосовал. Конечно, ехать стоя по грейдерной дороге – удовольствие ниже среднего, но если недалеко, можно и потерпеть. Все лучше, чем пятки бить.

Опытный Кузовкин затормозил точно возле голосующего и открыл переднюю дверь. Тихоня, а это был он, с радостной улыбкой залез в салон и принялся благодарить и трясти руку слегка опешившему от столь бурного проявления чувств попутчика. Тихоня завладел его правой рукой, поэтому Кузовкин не смог вовремя закрыть дверь и уж тем более тронуться в дальнейший путь.

Вдобавок внимание его было полностью поглощено новым пассажиром и желанием получить с него обычный в таких случаях рубль за проезд. Поэтому Кузовкин и не заметил, как из придорожных кустов появились еще трое крепких мужиков и один за другим поднялись в салон автобуса. Все дальнейшее происходило для водителя и пассажиров как в кошмарном сне.