Храм Гроба Господня

Предыстория, послужившая причиной почитания места, где, возможно, когда-то был разбит кладбищенский сад, проста и описана евангелистом: «А Мария стояла у гроба и плакала; и когда плакала, наклонилась во гроб и видит двух Ангелов, в белом одеянии сидящих, одного у главы и другого у ног, где лежало Тело Иисуса. И они говорят ей: жена! что ты плачешь? Говорит им: унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его. Сказавши сие, обратилась назад и увидела Иисуса стоящего; но не узнала, что это Иисус. Иисус говорит ей: жена! что ты плачешь? кого ищешь? Она, думая, что это садовник, говорит Ему: господин! если ты вынес Его, скажи мне, где ты положил Его, и я возьму Его. Иисус говорит ей: Мария! Она обратившись говорит Ему: Раввуни! – что значит: „Учитель!“ Иисус говорит ей: не прикасайся ко Мне, ибо Я еще не восшел к Отцу Моему; а иди к братьям Моим и скажи им: восхожу к Отцу Моему и Отцу вашему, и к Богу Моему и Богу вашему. Мария Магдалина идет и возвещает ученикам, что видела Господа, и что Он это сказал ей» (Ин. 20:1-18).

Православные видят это место в пределе свв. Жен-мироносиц (он же – св. Иоанна Предтечи, см. главу 60), а католики – в северном трансепте ХГГ, прямо перед входом в придел Явления Богородице (см. главу 48).

Католический «вертоград» хоть изменился внешне с того времени, когда его посетил Кавелин, но в целом и сейчас соответствует описанию архимандрита:

«Между церковью явления и часовнею Святого Гроба на полу два мрамор ные круга, означающие, по преданию, место, где Спаситель, являясь по воскресении своем Марии Магдалине в образе вертоградаря, сказал ей: „Марие!“»…

…Чествуя это место, кто не воздохнет из глубины души, чтобы эта пламенная ученица Христа испросила ему у Него хотя малую часть своей горячей любви к Нему!

Тут же неподалеку на одной стороне латинский престол во имя сего явления, а за престолом картина, изображающая самое событие. На противоположной стороне на хорах помещен под балдахином звучный орган, который спорит то с резкими звуками медной греческой токи, то с шумным звоном армянских металлических трисолнечников, то с цимбалами абиссинцев».

А. Мартини «Noli me tangere». Рельеф над престолом

Полы, хоть в 1968 г. и перестелили, но упомянутые мраморные круги XI в. воспроизвели заново (древние же мраморные плиты хра нятся на верхней галерее, куда посетителям доступа нет). В ходе произведенных тут раскопок были обнаружены остатки каменоломни периода Первого храма, а также следы строений римского теменоса и базилики Константина.

…И орган ныне присутствует. Новенький. А над престолом – модерновое рельефное изображение встречи Магдалины и воскресшего Христа в металле работы итальянского скульптора Андреа Мартини. Еще один рельеф – напротив, рядом с органом, также посвящен Воскресению.

А в последнее время, нет, нет, да и услышишь потрясающее современное название этого придела, постепенно внедряющееся в русский язык, – Нолиметангерия, происходящее от латинской евангельской фразы «noli me tangere», то есть «не прикасайся ко Мне».

Глава 50 Ризница рыцарей гроба

Прекрасный и вполне объяснимый факт: любая сакристия**, будь то греческая, армянская (см. главы 21 и 25) или католическая, – представляет собой музей с неповторимыми экспонатами. Справа от входа в придел Явления Богородице дубовая дверь ведет в латинскую ризницу, не являющуюся исключением из музейного списка. Сразу же, с правой стороны, за стеклянной витриной в деревянной раме – особо почитаемые реликвии: меч, шпоры и крест самого Готфрида Бульонского, героя и предводителя Первого крестового похода. Францисканцами принят догмат, гласящий: «Подлинность их не оспаривается». В ХГГ сии достопримечательности были переданы епископом Назаретским в XIII в.

Меч Готфрида Бульонского

Шпоры изготовлены из меди и позолочены. С точки зрения специалистов, они несколько великоваты по сравнению с другими известными оригиналами XII в. Это отмечают и знаменитые русские паломники, никак, впрочем, не умаляя значения средневековых шедевров.

Иерусалимский крест Готфрида

Муравьев: «Я видел в сокровищнице латинской меч Готфрида, тщательно скрываемый ими от хищничества арабов, простой, но могучий, с кедровой крестообразной рукоятью, заржавевший сокрушитель стен Иерусалимских! видел и его огромные шпоры, знамение рыцарства, которым он достиг до своей терновой короны, ибо он не хотел венчаться златом там, где терновый венец был уделом Богочеловека. Я хотел поклониться богатырскому праху двух королей… мне показали только его прежнее место. Изверг нуты кости, но сколь велика их слава, когда и у самого подножия Голгофы она еще может тревожить сердце!»