Хранимая троллем

Водитель ведет внедорожник по каменистой тундре к нижнему склону Геклы, вулкана, который создал меня.

— Итак, как именно это работает? — Омейка ерзает на сиденье, чтобы посмотреть на меня с обеспокоенным выражением лица.

— Это не привяжет тебя ко мне. Тебе даже не обязательно трахаться со мной, если ты этого не хочешь. Ритуал просто сделает тебя невосприимчивой к теплу моего семени. Вот и все, — я думал, это успокоит ее. Но это не совсем правда. По крайней мере, это привяжет меня к ней, но я намерен сделать остальное правдой. Несмотря на это, складка между ее бровями становится глубже.

— О.

— Если ты не хочешь…

Ее маленькая ручка протягивается и сжимает мое бедро, заставляя меня подавить стон.

— Я хочу!

Спасибо Мать.

Я вывожу ее из машины, обнимаю одной рукой, чувствуя холод в воздухе. Омейка благодарно прижимается ко мне, и это заставляет мое сердце радостно гулко забиться в груди.

Я сказал водителю подождать дальше по склону. Ему незачем любоваться ее красотой. Сегодня она только для меня. Как только я даю ему сигнал, он уезжает и ждет моего звонка, чтобы забрать нас.

Теперь мы вдвоем, одни на склоне горы.

Мое сердце бьется быстрее.

Она действительно пойдет на это?

Могу я?

Я, должно быть, сумасшедший. За исключением того, что я схожу с ума от тоски по ней. Так что это логичный выход. Просто возможно, это сработает.

Мы подходим к тому месту, где между зарослями мха просачивается крошечный ручеек воды. Я останавливаю ее. Она смотрит, как я наклоняюсь и собираю рукой немного грязи из ручья. Я разминаю его в своими огромными лапами и согреваю своим дыханием.

— Раздевайся, — мой голос грубый. Я с трудом его контролирую.

Омейка снимает куртку и топ, и ее широкие темные соски напрягаются на прохладном воздухе. Она сбрасывает леггинсы и мгновение спустя оказывается обнаженной, если не считать носков, которые были на ней перед полетом.

Когда она наклоняется, чтобы снять и их, я останавливаю ее.

— Мать Земля поймет, если ты не снимешь носки. Нельзя допустить, чтобы ты простудилась.

Она широко разводит руки, затем дрожит и снова прижимает их к своему телу.

— Готова.

Нежно, благоговейно я размазываю грязь с места моего рождения по ее лбу, щекам. Я рисую два крошечных пятнышка на ее груди и одно на сердце.

У меня перехватывает дыхание, когда ее соски еще больше напрягаются от моих прикосновений.

Я сглатываю и опускаю взгляд на ее живот. Ее широкие бедра. Гладкий холмик между ними.

Мать Земля, сжалься надо мной.

Мазок грязи ниже ее пупка нанесен дрожащей рукой.

Когда я погружаю большой палец в тайное местечко между ее бедер, я стону.

Веки Омейки на мгновение закрываются. Но она не двигается, позволяя мне совершить ритуал.

Вытаскивая возбужденный член из брюк, я втираю крошечное количество жидкости на подушечку большого пальца.

Каким-то образом мне удается не кончить тут же. Один только вид ее там, обнаженной и прекрасной, с моими метками угрожает свести меня с ума. Прикосновение пальца к головке члена — блаженство.

Дрожащей рукой я снова протягиваю руку между ее ног и наношу остатки грязи, смешанной с моим семенем.

Омейка ахает.

Я подхватываю ее, когда у нее подгибаются колени, и прижимаю к своей груди. Затем я шепчу слова, активирующие магию.

— Мать Земля, благослови эту плодородную почву.

Омейка вздрагивает. Мурашки, которые распространились по ее коже, немного отступают.

— О, мне становится теплее.

Я киваю.

— Это немного повысит твою внутреннюю температуру. И защитит тебя. Здесь все еще слишком холодно для тебя в таком виде. Давай согреем тебя.

— О, и это все?

— Да, все кончено.

Она моргает, глядя на меня.

— Разве ты не хочешь меня трахнуть?

Я закрываю глаза и на мгновение прижимаюсь лбом к ее лбу.

— Это убивает меня — не делать этого. Но не здесь. Скоро начнется безумие, и я хочу, чтобы ты связала меня в первый раз.



16

Омейка

— Подожди. Ты серьезно? Ты действительно хочешь, чтобы я связала тебя?

Дайн натягивает на меня одежду и сажает в машину. Затем вручает большую черную сумку. Я ощущаю ее вес, как только беру за ручки. Заглядывая внутрь, я вижу цепи и кожу.

— Я заказал набор специальных наручников. Тебе нужно держать все под контролем. Я не хочу, чтобы был хоть какой-то шанс, что я… — он замолкает, и я вижу, как он сглатывает. Затем он проводит большой ладонью по лицу. — Тролль в гоне опасен.

Я надеваю на него наручники, связывая ему руки за спиной, так что он вынужден неловко сидеть. Однако он настаивает. Когда он в таком состоянии, я не люблю спорить.

Без сомнения, пока мы едем, ему больно. Он почти не смотрит на меня. Его челюсть сжата, и каждый мускул кажется напряженным. Чем дольше это продолжается, тем больше я беспокоюсь о нем.

— Могу ли я чем-нибудь помочь?

— Нужны твои руки. Твои руки на мне.

Кажется, он немного расслабляется, когда я кладу руку ему на бедро.

К тому времени, как мы добираемся до его квартиры в Хелле, он весь дрожит.

Я вытираю его лоб рубашкой, которую он сбросил, ненавидя то, как натягиваются сухожилия на его шее. То, как он стонет и выгибается вперед от боли при малейшем ухабе на дороге.