Храните вашу безмятежность

— Не собираюсь отвечать за чужие ошибки.

— Это твоя обязанность как догарессы и супруги.

С неохотой я подчинилась. Мы с Чезаре неторопливо шли по дорожке, будто прогуливаясь.

— Дон да Риальто! — возопил тишайший. — Какими судьбами?

— Это мой сад, — напомнил патриций кисло, — и мой остров.

— А это моя жена.

Чезаре вытолкнул меня вперед. Если бы он воспользовался для этого трезубцем, я бы, честное слово, не удивилась. Командор, видимо, не понимал, каким образом мое наличие должно перевесить остров с садом.

— Она у меня, знаете ли, такая забавная, особенно после чудесного вашего вина. — Супруг произнес «вашего» несколько гнусаво. — Амароне, дорогая, я не ошибся?

— Да, милый, — ответила я с придыханием и облизнула губы. — Чудесный напиток из таких сморщенных сладеньких изюминок.

Командор оторвал взгляд от моей вздымающейся груди. Я опять облизнулась. Что дальше? Как ведут себя под действием афродизиака? То есть как ведут себя люди?

Подняв к небу лицо, я издала дельфинью трель, закончив ее щелканьем. Языка этого я, разумеется, не знала, но получалось похоже.

Сражены были все, даже тишайший супруг, его челюсть натурально отвисла. Гвардейцы украдкой крестились и складывали из пальцев обережные знаки.

— Давай-ка, милая, — Чезаре был сама предупредительность, — немедленно отправимся во дворец и покажем тебя лекарю. Надеюсь, профессоре сможет определить, что именно в чудесном амароне столь странно на тебя подействовало.

Дон да Риальто, вдруг растерявший весь свой запал, предположил, что на дону догарессу как-то влияют фазы луны. Я издала трель в сторону ночного светила. Тишайший Муэрто спросил, не видел ли дражайший хозяин синьора Копальди, которому немедленно по возвращении будет приказано составить подробный лунный календарь. Хозяин пообещал, что всенепременно отыщет секретаря его серенити и направит в библиотеку палаццо, где, о чудо, находятся все необходимые для составления календаря фолианты. Его безмятежность решил, что в таком случае ему с супругой не нужно спешить домой и они продолжат наслаждаться гостеприимством четы да Риальто.

Изображать отравленную дальше смысла не было, командор передумал скандалить, я могла расслабиться. Но Чезаре заслужил крошечную месть за то, что толкнул меня грудью на амбразуру. Поэтому я по-дельфиньи прижалась к нему, извиваясь всем телом. Супруг быстро чмокнул меня в губы.

— Надо будет заказать пару бочонков волшебного амароне для хозяйственных, так сказать, нужд.

Месть как-то не складывалась, поцелуй продолжался. Командор да Риальто, покашливая, пообещал немедленно загрузить наши трюмы упомянутым напитком, испросил позволения вернуться на бал и, кажется, счел отсутствие ответа согласием.

— Он ушел? — спросила я, отдышавшись.

Глаза цвета спокойного моря были подернуты туманом.

— Прогуляемся?

Мы медленно шли по саду, охрана следовала за нами шагах в десяти.

— Проси прощения, — проговорила я раздраженно. — Использовал меня, беспомощную и ничего не понимающую, в качестве щита…

— Вообще я надеялся, что ты изобразишь обморок. Но и так получилось вполне действенно. И гораздо забавнее, если честно. — Тишайший широко улыбнулся. — Что пожелаешь в качестве извинительного подарка? Флотилию гондол, табун карликовых лошадок?

— Пообещай присутствовать на выпускном экзамене в «Нобиле-колледже-рагацце».

— Зачем?

— Затем, что я так хочу.

На самом деле не хотела, но обещала директрисе сестре Аннунциате обеспечить ее праздник почетным гостем.

— Артуро, — Чезаре обернулся через плечо, — запиши, где ты там все записываешь…

Когда к нам присоединился синьор Копальди, я не заметила.

— Будет исполнено, — поклонился секретарь, его плюшевые щупальца колыхнулись.

— И закажи новую гондолу доне догарессе, алую с золотом. А также купи у восточных торговцев в караван-сарае самую крошечную пони из там находящихся и… Какого цвета бант ты хотела повязать на бедное животное?

Вопрос был обращен ко мне.

— Я передумала, — ответила я благодушно.

— То есть бант не обязателен?

— Как и новый питомец. Лодку, пожалуй, приму.

— Можно тогда мне не идти на твой великий экзамен?

— Торг неуместен, ваша серенити. У меня до сих пор трепещет сердечко при воспоминаниях о грозном лице дона да Риальто.

— Кстати, о командоре, — оживился Чезаре. — Дружище, тебя там знатно потрепали?

Грустный Артуро признался, что да. Клювастую маску кракена он нес в руке, позволяя нам любоваться лиловым кровоподтеком под левым глазом.

— Хочешь пони? — предложил дож. — В качестве извинительного подарка.

Синьор Копальди отказался, потом подумал немного.

— Четверых лошадок.

— Но синяк-то у тебя всего один.

— Зато племянниц четверо.

Его серенити обратился к небесам, сетуя на жадность человеческую, потом кивнул:

— Возьмешь деньги у казначея.

Наша прогулка продолжалась. Чезаре тщательно любовался цветочными клумбами, разноцветной подсветкой садовых фонтанов и мраморными статуями. Он явно тянул время.

— Четверо племянниц? — прошептала я у статуи обнаженного Дионисия. — Честно?