Хранитель

— Какая ты сладкая… — прошептал Хранитель, зарываясь в огненно-рыжие волосы.

— Надеюсь, прогулка не отменяется? — спросила Катарина, счастливо улыбаясь.

Может быть, на короткий миг она забыла о том, что завтра им придется расстаться. И это отдавалось в его сердце щемящей грустью.

ГЛАВА 6

Проследив, как остальные поднялись в свои комнаты для приготовления к ужину, верховный выдержал короткую паузу. После чего, оглядываясь по сторонам, почти бесшумно вышел, на ходу застегивая пуговицы распахнутого камзола. Ни на минуту, ни на сотую долю секунды после отправления девушек в подвал, он не переставал думать о Семь. Он не тронет ее чистоты, не покусится не на один ее волос. Но непременно должен спуститься в подвал, чтобы убедиться, что она сыта и не обижена… не напугана… Никогда еще в жизни ему не доводилось испытывать такого гнетущего томления и желания быть рядом с женщиной, чтобы защитить. За эти несколько часов он передумал всякое. И то, что он мужчина, которому просто необходимо защищать. Рассмотрел возможность возникновения братских чувств, и даже про отцовскую любовь проскользнула шальная мысль. Но все беспощадно отбрасывалось им, как нелепое перед внезапно всплывающими воспоминаниями о ее волнующей нежности. О его перехватывающей горло злобе при виде порванной девичьей сорочки. И о скрываемом от себя самого грязном желании обнажить худенькие плечики, чтобы прильнуть губами к розовым торчащим сосочкам…

Он осторожно скользнул в подвал, стараясь спускаться так, чтобы ступени не скрипели. Андреа, конечно, был занят. Но и далее ему необязательно знать о намерениях верховного. Что он может подумать? Что Романо влюбился в предназначенную для обряда девственницу. Заранее зная, что чувства запретны и могут только навредить задуманному?

Да нет. Ни в коей мере Романо не собирался сорвать задуманное. Но не прийти к ней не мог.

Осторожно повернул ключ в замке, и за дверью стало тихо.

— Это я, — прошептал, проникая сквозь узкую щель. — Не пугайся.

— Зачем ты пришел? — девушка стояла прямо под маленьким решетчатым окном, прикрываясь тонким тюремным одеялом. Конечно, в монастыре их тоже держали в скромности. Но здесь было совсем печально. На деревянной лежанке были аккуратно сложены вещи. Она собиралась ложиться спать и уже переоделась. За окном стемнело, и холодная полная луна скользнула голубоватым светом по полу. Он не видел ее лица, но ясно чувствовал, как она напугана. Как дрожит от холода и страха. И четко знал, что подходить к ней не стоит.

— Я должен тебе сказать…

Но что он должен сказать? Она не перебивала. Слушала внимательно.

— Просто послушай, — выдохнул он, — завтра вечером случится страшное… Так надо, понимаешь? Это необходимо и неизбежно, к сожалению… И на утро ты ничего абсолютно не вспомнишь. Но я хочу тебе сказать это прямо сейчас. Потому что…

Как мальчишка, серьезно.

— Я хотел бы просить у матушки твоей руки.

Она немного помолчала.

— Я не знаю…

— Я согласен ждать сколько угодно, — он сделал шаг навстречу, инстинктивно, просто желая увидеть ее лицо.

— Если Господу будет угодно…

— До завтра… — он сделал шаг назад, пальцами нащупав ручку двери. Дольше оставаться с ней было нельзя, непозволительно. Он сказал ей все, что хотел. Иное могло быть лишним.

Также неслышно покинул подвал и поднялся наверх.

Выбежав в манящую темноту, Рамилия прижалась всем телом к стене замка. Сердце бешено колотилось, предвкушая объяснения и волнения. Стараясь привыкнув к темноте, девушка вглядывалась в очертания беседки. Есть ли там кто-то? Ждет ли ее Гасан? Или ей самой придется томиться ожиданием, преодолев разделяющую их сотню шагов?

— Рамилия? — послышалось где-то за стеной.

— Я здесь, — ответила еле слышно.

В ту же секунду черная тень заслонила девушку, а требовательные мужские губы накрыли ее губы. Она не сопротивлялась. Поддавалась. Льнула, как не делала никогда и ни с кем. Только слышала когда-то, как шептались между собой замужние подруги. Как и что… И ей так хотелось оказаться на их месте. Чтобы также отвечать на поцелуи и объятия. Девушка чувствовала, как, несмотря на теплый вечер, она будто дрожит от холода. Обвивала руками шею мужчины.

— Рамилия? — снова послышался в стороне беседки голос Гасана.

В ужасе девушка вжалась в стену, резко убрав руки. Рассеявшиеся тучи открыли полный лик луны. И Рамилия увидела перед собой беззубый образ черного сгустка.

— Гасан, — хрипло успела закричать девушка. — Прости… — прошептала одними губами перед тем, как клубящийся сгусток проник в нее через полуоткрытые губы.

Через несколько секунд Гасан еле успел поймать теряющую сознание девушку…

Странные события творились в этот вечер в стенах замка, да и далеко за его пределами. Тиарии летали повсюду, не гнушались проникать в души людей, вынуждая их совершать нелепые и грязные поступки. И как говорилось в книге: "Спасением от тиариев будет лишь честность перед самими собой и перед людьми тебя окружающими. А иного пути нет. Потому что зацепятся они за любое проявление лжи…", так и сбывалось…