Хранитель

— Кто убил Родриго Берне и Вацлава Рене? — продолжала допрос Катарина.

— Этих глупых мальчишек со слезливыми чувствами и пылкими сердцами? Ну, конечно, их неосторожность. Жертвы, так сказать, собственной глупости, — Сальконе наигранно сожалел. — Они прикоснулись к той, которую забрал мертвец. И потому пострадали. Родриго обратился к Тьме, чтобы получить тело Юлии, но не учел тог, что придется отдать взамен свое собственное, — африканец захохотал.

— Он же был вашим другом, — возмутилась Катрина.

— Что ты, рыжая, разве я похож на того, кто умеет дружить?.. Хотя, с тобой я бы не отказался… подружить несколько раз в разных позициях, — Сальконе уселся на полу у двери, продолжая смеяться. Он вытащил из своей клетчатой куртки трубку и, плотно набив ее какой-то травой, закурил. — Хочешь со мной во Тьму? — мечтательно спросил он.

И по телу Катарины прокатился холод, жуткий, устрашающий, не дающий вымолвить ни слова. Она жадно вдыхала ползущий из-под двери дым и медленно открывала рукой массивную дверь, двигая ладонью по часовой стрелке около замка.

Сальконе медленно поднялся и, вытащив из кармана нож, спокойно ожидал появления ведьмы.

— Ну, вот и встретились, — выдохнул он, на этот раз совершенно серьезно. — Тьма живет в тебе. И потому ты не провалишь обряд. Отдашь свою силу Тьме. И когда купол будет безвозвратно разрушен, встанешь в ряд с тиариями и будешь среди них равной… А сейчас ты подождешь, пока я выйду. И только потом приступишь ко всему намеченному. Поговоришь со своими девственницами. Советую начать с цифры семь. Хорошая очень девочка. Ее запах чистоты и невинности кого угодно сведет с ума. Пока она не досталась верховному… Я приду к тебе на помощь во время обряда. Обещаю… Не такая уж ты сильная ведьма, раз не можешь мне противостоять. Хватит ли твоей силы для обряда?..

И Сальконе вышел, оставив Катарину спокойно смотреть на стену.

Она не знала, сколько прошло времени. Забыла, наверное. Резко встряхнув головой, вдруг вспомнила, что сама выпустила Сальконе, повелась на его гипноз. Он теперь, конечно же, уже далеко… Но что он говорил про обряд? Придет? Значит, никуда уходить не собирается. Притаился, чтобы появиться вовремя. Сказать Андреа? Нельзя. Тогда он поймет, что в ее сердце обман. Не сказать — предать его? Но разве он давал повод для верности?

Совершенно не понимая, что происходит, Катарина вышла из камеры и медленно устремилась в сторону доносящихся девичьих звуков. Одна пела, другая плакала, третья завалилась спать. Кто-то думал о предательстве и обмане. Для кого-то заточение казалось сном и игрой. Сейчас она проснется, и все будет по-старому, вдали от мирских забот, рядом с матушкой, в светлой келье…

Среди прочего Катарина услышала тихую молитву. Ее зовут Семь. У них у всех цифровые имена. Как странно. И как безразлично. Видимо, потому, что настоящая жизнь и истинные имена будут у них после завтрашней ночи.

Словно колокольчик звенел в душе Катарины голос девушки, нараспев читающей молитву. Сладко и радостно становилось на сердце. Ведьма закрыла глаза, и перед ней возник образ Хранителя, любящий и светлый. Он улыбался счастливо и беззаботно. Может, так и будет после обряда?..

Резко открыв глаза, Катарина почти бегом кинулась в сторону лестницы. Не зная, как, добралась до зала, где трудились тринадцать мужчин. Ворвалась и обомлела. По пояс обнаженные они вбивали в пол большие металлические гвозди, закрепляя по кругу начерченной пентаграммы, кандалы. Пот струился по их спинам, дыхание сбилось от скорости и усилий. В центре, рядом с предназначенным для нее пьедесталом, стоял Андреа…

— Я выпустила Сальконе, — выпалила Катарина.

Синхронно стучащие молотки в руках двенадцати братьев замерли. От гнетущей тишины девушку затошнило.

— Зачем? — спокойно и холодно спросил Хранитель.

— Я хотела узнать… — всхлипнула Катарина, совершенно не обращая внимания на братьев.

— Зачем ты туда пошла? — более твердо спросил Андреа. — Разве я не сказал тебе сидеть в комнате? — холодный огонь то и дело вспыхивал в его глазах. — Твоя ведьма должна знать свое место, — он вытянул руку вперед, и по телу Катарины прошелся легкий холодок. — И ты тоже.

От последних слов горло девушки перехватило от чьей-то невидимой руки. Она повисла в воздухе и стала задыхаться.

— Андреа, — Романо встал с пола и подошел к Хранителю. — Борись с тьмой в своем сердце, — и положил руку на выставленную вперед кисть хозяина замка. — Она ни в чем не виновата. Она — твоя ведьма… — последние слова он прошептал ему на ухо, но Катарина слышала. Ее медленно поставили на пол, но удержаться на ногах она не смогла. Упав на колени, закрыла лицо руками и заплакала.

Хранитель пришел в себя и кинулся к девушке. Молча сжал ее в своих объятьях. Одними губами прошептал:

— Прости…

Но она плакала, не в силах остановиться. По-прежнему слыша в голове молитву, она выплескивала наружу все накопившееся, чтобы не оставив и следа. Чтобы быть готовой к бою с Тьмой. Чтобы быть сильной.

— Моя Семь, — тихо проговорил верховный, улыбаясь. — Не выдержала…