Хранитель детских и собачьих душ

Магазинчик был невелик, но очень мил. Стены позади прилавка были задрапированы светлой тканью с изображением птиц, сидящих на ветках. «В июльскую жару, когда двери распахнуты настежь и теплый ветер от старенького вентилятора гуляет по помещению, птицы, должно быть, колышутся, вздрагивают на ветках, как живые, – подумал Тимофеев. – Если еще поставить пластинку с птичьим щебетом, будет просто класс. А впрочем, нет. Покупатель тут серьезный, дотошный, и птичий гам будет отвлекать посетителей». Он внимательно рассматривал марки, как отдельные, так и целые блоки, выискивая что-нибудь оригинальное. Марки были обычные, ничем не примечательные, хотя пару раз ему попадались действительно любопытные экземпляры.

– Приходите завтра, – предложил продавец. – Во второй половине дня будут новые поступления.

– Угу, – сказал Тимофеев, продолжая шарить глазами по прилавку.

В следующем отделении были выставлены значки. Неужели их кто-то еще собирает? Бесконечные профили Ленина, гербы городов, символика спортивных клубов, звери. На одном из значков взгляд Тимофеева задержался. Он присмотрелся внимательней и почувствовал холодок между лопатками, увидев дорожный указатель с тремя стрелками, а под ним – угрюмый филин на темно-красном фоне. Под филином узкой змейкой вилась полуистертая надпись, гласившая: «От ворот поворот».

– Я куплю этот значок, – дрогнувшим голосом сказал Тимофеев.

– Который? Вот этот? – продавец склонился над стеклом.

– Бросьте! Это дрянь. Глупая картинка. Вот завтра будет действительно хороший товар! Приходите завтра, и увидите.

– Нет, я хочу этот.

Тимофеев не хотел расставаться со значком, а в ушах стоял хохот старушки: «закол-засов, от нечистой затвор».

– Что ж, берите что хотите. Мне-то все равно. С вас пятьдесят четыре копейки.

Не отрывая взгляда от находки, Тимофеев вытащил из кармана мятую бумажку, не глядя, протянул продавцу.

– А помельче денег нет? Я не найду сдачи.

– Помельче нет, – выговорил Тимофеев, двигая ртом, как автомат.

– Разменяйте. А лучше – приходите завтра. Завтра он точно здесь будет, я вам обещаю.

– Нет! – воскликнул в отчаянии Тимофеев. – Нет, мне сейчас нужно, мне очень нужно сейчас, вы поймите!

– Ну ладно, – опешил продавец. – Берите так, деньги занесете после.

– Да, я помню, пятьдесят четыре копейки, спасибо, – он схватил значок и выскочил из магазина. Продавец только озадаченно хмыкнул и запер двери.

Очутившись на улице, Тимофеев первым делом подошел к ближайшей витрине, распахнул плащ и в лучах белого света приколол значок на рубашку, напротив сердца. Теперь он чувствовал себя гораздо лучше. От старого значка странным, непостижимым образом распространялось волшебное тепло, несущее уверенность и силу.

Сейчас он был готов ко всему. Даже вернуться домой и встретиться лицом к лицу с адскими тварями. Но делать это вот так, сразу, не хотелось, а хотелось праздника, хотелось пойти к людям, затесаться в толпу, съесть мороженое, прокатиться на карусели, хотелось стать ребенком хоть на полчаса. В душе поднималось большое и сильное чувство, неописуемое обычными словами. Может быть, ликование? Торжество? Не колеблясь более, Тимофеев вскинул руку, призывая свободное такси. Через несколько минут он был уже на центральной площади, где как раз гостил чешский «Луна-парк». Народа было не много, по причине позднего часа. Тимофеев купил палочку сладкой ваты и билет на колесо обозрения, а также на карусель. Пряный ветер балагана закружил его, дразня цветными огнями и громкой музыкой, льющейся из репродукторов. Полчаса счастья, что пронеслись единым мигом, были съедены им без остатка, как сахарная вата. Голос из репродуктора с сожалением объявил о закрытии парка, пообещав, что завтра с утра парк вновь раскроет объятия желанным гостям. Тимофеев пошел по направлению к аллеям, примыкавшим к площади.

– Здравствуй, милый! – из темноты неожиданно выплыла блондинка, запомнившаяся Тимофееву длинным белесым хоботом с копошащимися внутри червями.

Блондинка сделала шаг вперед, перегородив ему дорогу. Он отступил назад и оглянулся. Так и есть – в двух метрах позади него стояла, плотоядно улыбаясь, брюнетка.

– А ты заставил нас побегать, красавчик, – сказала брюнетка. – Любишь азартные игры?

– Сейчас мы с тобой поиграем в одну игру, – подхватила блондинка. – Она называется «последний поцелуй». Что скажешь, дурачок?

– Плохих мальчиков надо наказывать. Плохих мальчиков, которые подсматривают за девочками. Которые суют нос в чужие дела, – наставительно сказала брюнетка.

Девицы рассмеялись.

Их голоса вызывали отвращение. Они были похожи на магнитофонную запись, сделанную на плохой пленке и воспроизведенную затем на дешевом аппарате китайского производства. Совершенно неживые голоса.

Внезапно блондинка метнулась вперед и, вцепившись в ворот плаща, тряхнула Тимофеева, как собака тряпку. Пуговицы разлетелись во все стороны, зубы громко клацнули, к лицу прихлынула кровь.

– Ты, падаль, думал сбежать от нас?