Хранитель древностей

- Берите, берите. - Он так толкнул ногой ближнюю макитру, что она загудела, как улей. - Хотел я их приспособить под капусту, вымыл, вычистил золой, так тут ваш счетовод налетел. - Он сердито усмехнулся. - "Как же так можно! Великая историческая ценность! Ей только в музее место!" Ну, берите, берите, ставьте в музей.

В кладовой было темновато, пахло сухой рогожей и соленой рыбой. Темнота здесь стояла особая, такая, какая бывает в яркий, солнечный день в забитой даче. На полу и на стенах лежали белые и желтые полосы света. Валялись грабли, широкие деревянные лопаты, лейки, стояли белые оцинкованные ведра, одно в другом; всю середину занимала какая-то громадина на зеленых колесах, не то сеялка, не то веялка, не то еще что-то сельскохозяйственное, и бригадир как только вошел, так и опустился на подножку.

- Их у вас четыре? - спросил я о макитрах.

- Шесть, - усмехнулся бригадир. - Еще две в душе стоят, я завтра вам и те сюда притащу. Ну, посмотрели? Пошли!

Мы вышли в сад. Блеск был разлит повсюду. Сверкали раскаленные черепицы крыш и стволы яблонь, обмазанных известкой. Ветерок ходил по высокой, некошеной траве, и пахло сырой землей и табаками. А за яблонями, где-то на просторе, громко хохотала женщина. Хохотала и выговаривала: "Ой, Боженька же мой, ой, не могу, не могу!" - и снова хохотала.

- Слышите? - кивнул головой бригадир и крикнул: - Коршунова! Коршунова, дьявол! Вот я тебе порепетирую.

Хохот смолк, а потом тот же голос вызывающе произнес: "Ой, Боже ты мой, не могу, не могу, не могу!" - и захохотал.

- Тьфу, окаянная!.. Ты ей хоть кол на голове теши, - злобно плюнул бригадир. - Совсем с панталыку сбилась. Артистка!

- А кто у вас руководит драмкружком? - спросил я.

Он махнул рукой.

- Тут не кружок, тут поднимай выше, - сказал он. - В Алма-Ате занимается. В какой-то театральной высшей школе... племянница моя, сестрина дочь. На лето приехала матери помочь. И вот слышите, как помогает? Ну, хорошо, только до собрания, там я ей покажу "ха-ха-ха!". - И он быстро пошел по просеке, бормоча под нос что-то сердитое.

- Так, может, у нее талант? - спросил я, догоняя его.

Он остановился и взглянул на меня.

- То не было никакого таланта, а то вдруг он объявился? - спросил он насмешливо. - Конечно, талант! Туда без таланта и не суйся! Там талант первее всего. - Он значительно посмотрел на меня и усмехнулся.

Я хотел ему что-то ответить, но он вдруг остановился, взглянул на солнце, полез в боковой карман пиджака, вынул старинные часы из черного серебра, звонко щелкнул крышкой с кудрявым вензелем, посмотрел и сказал:

- О! Ну, однако, уже и обед. Милости просим ко мне. Закусим чем Бог пошлет.

- Да нет, нет, - сказал я, - мне ведь...

- Прошу, прошу, - повторил он настойчиво, - макитрами сыт не будешь, и взял меня под локоть.

Мы прошли между двумя рядами яблонь, пересекли по тропинке густой темный вишенник и спустились к Алма-Атинке. Она кипела между узкими берегами и била зелеными фонтанами. У больших камней вскипали водяные воронки и мелкие буруны, а на самой середине ее, около огромной глыбины, гладкой и черной, как бегемот, опустившийся на колени, крутились клочья сердитой пены, листья и какой-то сор. Мельчайшая водяная пыль висела над кустами, и большие, сердитые, почти серые лопухи с лиловыми черенками все время дрожали от гула. А гул был такой, что казалось - это по дну катятся огромные пустые бочки. На самой спине каменного бегемота лицом вниз, так что была видна только загорелая спина да острые крылья лопаток, лежал человек в черных трусиках.

- Смотри - опять он здесь! - удивился бригадир. - Когда же это он приехал? Я его что-то с утра не видел.

- Кто это? - спросил я.

- Да так, один, - ответил неопределенно бригадир и опять усмехнулся. Геройский человек, ничего не боится, прямо с камня в этот кипяток прыгает, а когда-нибудь его обязательно утащит. Вы слышите, как гудит, это ведь она глыбы с гор катит, вот как даст такой глыбиной по ногам...

Он стал осторожно спускаться, держась за кусты.

- Можно бы дальше пройти, - сказал он. - Там лесенка деревянная есть. Не свалитесь?

Через реку от берега до берега была проложена гряда больших камней.

- Пройду, - сказал я и сейчас же чуть не полетел с обрыва, ботинок по каблук ушел в глину.

Где-то вверху бил родник, и по тропинке катилась прозрачная тонкая струйка.

- Тише, тише! - крикнул бригадир. - Тут знаешь как нужно осторожно? Сразу полетишь... Один на прошлой неделе так грохнулся, что в город свезли. Дайте-ка я вас... - Он взял меня под руку. - Из зоопарка приехал, змея ловить. Петли, сети принес, мешок большой брезентовый, чтоб, значит, змея сажать.

"Ага, сам заговорил", - подумал я и спросил:

- Ну и поймал?