Хранитель изумрудной печати

— Хватит уже, — крикнул он по-белуджийски, — остынь! Ничего ты ему не сделаешь, потому что Рафик Самвелович велел привезти его. Целого и невредимого. Он хочет с ним побеседовать, а потом сам решит, что с ним сделать. Если прикажет убить — так и быть, убьешь его сам. Если же нет — ты его не тронешь. И хватит зря сотрясать воздух, ты же видишь, он тебя не боится.

Рябой, услышав эти слова, усмехнулся и сказал по-белуджийски:

— Уж это точно…

— Он — наш? — спросил бритый изумленнно.

— Возможно, — буркнул коренастый и отобрал у него нож.

Открылись ворота гаража, и здоровенный мужик с длинными, как у гориллы, руками схватил рябого за плечи и втащил в стоявший рядом черный внедорожник. Уложил его сзади вниз и накрыл брезентом, после чего запер ворота гаража и удалился пешком. Смуглый парень сел за руль, коренастый устроился рядом.

Рябой не мог видеть дороги, но ехали недолго и без приключений.

Машина остановилась, кто-то тихо спросил что-то по-белуджийски, коренастый так же тихо ответил, затем открылась дверь, и рябого грубо вытащили наружу. По бокам от него встали двое мужчин, одетых в черную форму охранников, только без нашивок.

Он с трудом разогнул затекшие ноги и огляделся.

Помещение было огромным, очевидно, заброшенный цех какой-то фабрики. Потолок был так высок, что терялся в темноте, кое-где виднелись остатки в беспорядке разбросанных станков.

Смуглый бритый парень здесь вел себя гораздо тише, даже из машины не вышел. Повинуясь знаку коренастого, он дал задний ход, и внедорожник уехал. Двое в черном, схватив рябого за локти, потащили его вглубь помещения. Он не сопротивлялся не потому, что покорился судьбе, просто решил экономить силы.

Очень скоро они оказались в отгороженном углу бывшего цеха. Сломанных станков тут не было, вообще никакого хлама, стояли только старый письменный стол, диван и два стула. Диван был новый, кожаный, и на нем сидел чисто выбритый и хорошо подстриженный мужчина средних лет в дорогом сером костюме. Глаза у него были темные, слегка выпуклые и чрезвычайно выразительные. Кирилл Светлицкий многое бы отдал, чтобы увидеть Рафика Самвеловича Джабраилова в столь непринужденной обстановке.

Рафик Самвелович пил кофе из крошечной чашечки тончайшего костяного фарфора. Увидев рябого, он поставил чашку на край письменного стола и немного помолчал, давая тому освоиться.

— Вот, Рафик Самвелович, — почтительно произнес коренастый, — привез его.

— Вижу, — заметил Рафик звучным выразительным баритоном, — я тобой доволен.

Коренастый, уразумев немой приказ, шагнул в угол комнаты и замер там.

— Я велел привезти тебя, чтобы спросить, — начал Рафик, спокойно глядя на рябого, — зачем ты убил моего человека? Я дал тебе все, что ты просил, думал, что мы договорились. Но мы не договаривались, что ты убьешь его…

— Я просил тебя дать мне смелого и расторопного человека, который сделает все быстро и без лишнего шума, — заговорил человек с лицом, похожим на попорченную безжалостным временем античную маску. — Ты же послал ко мне глупца и труса, мелкую шпану и вора. Я поставил перед ним простую и четкую задачу — найти необходимую мне вещь. Он же не сумел справиться со слабой испуганной женщиной, не сделал того, что мне было нужно, он посмел юлить и оправдываться, прикрываясь твоим именем. Я убил его, потому что он неуважительно отозвался и о тебе, и о том, что дорого мне.

— Пусть так, — Рафик Самвелович на мгновение прикрыл свои выразительные глаза, — мой человек оказался не на высоте. Но это — мой человек, и только я могу решать, наказать его или нет. Я, и только я, могу приказать его убить или наградить! Ты превысил свои полномочия, а я не могу позволить, чтобы здесь распоряжался кто-то, кроме меня. Это — моя территория.

Лицо рябого сейчас больше чем когда-либо напоминало попорченную временем античную маску, все шрамы и морщины были отчетливо видны. В душе его бушевала буря. Этот жалкий удельный князек возомнил себя невесть кем, он думает, что обладает здесь, в этой дыре, неограниченной властью. И выставляется перед своими бандитами — говорит красиво, играет густым бархатным голосом, и жесты такие, будто перед зеркалом выступает.

Зеркало! Зеркало мертвеца! Как бы оно сейчас пригодилось! Если бы дух, которого он видел в его глубине, согласился помочь… в последний раз… Но нет, связь прервалась. Неужели он погибнет тут, в этой дыре, так ничего и не достигнув?

Рябой человек поднял скованные руки и заревел:

— Ты! Ты! Помоги мне!!!

Это было так неожиданно, что Рафик Самвелович на секунду застыл на месте, удивленный. Его телохранители действовали быстрее, они тотчас повисли на руках у рябого и ослабили бдительность, поэтому не заметили опасности.