Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты

В центре комнаты темные послушники нарисовали огромный круг, который символизировал не то нашу планету, не то колесо бесконечных страданий. Внутри круга и на его поверхности мертвые нарисовали тонкими линиями человечков. Те из них, кто были ближе к центру круга, засасывались не то в огромный водоворот, не то во всепоглощающую черную дыру. Люди, находившиеся подальше, но все еще внутри круга, были поглощены насилием – они шли с копьями войной друга на друга и природу, порабощали других людей в рабов, хлестая их огромными кнутами, падали замертво от голода, протягивая руки к царькам, восседающим на тронах. Наконец, на поверхности круга были изображены народы, павшие на колени в едином молитвенном порыве перед громадными чудовищами. Они были настолько огромны, что их ноги стояли на круге, тела проходили по полу до стен, росли на них, переходя на потолок. Гигантских размеров головы монстров нависали над жалким человечеством, взирая на них сверху вниз. Чудовища были подобны древнеегипетским богам, но напрочь лишены египетского обаяния. В их человеческих телах проступало что-то звериное, демоническое, заставляющее содрогаться от ужаса. Но на Древних богах картина не заканчивалась: над их огромными телами светил небесный огонь, напоминающий солнце. В этом огне горели люди, а Древние боги закрывались от него руками, как бы спасая человечество от сожжения.

Разглядывая оставленные послушниками рисунки, я не сразу заметил, как появились их создатели. Множество безликих призраков, в которых с трудом угадывались тени человеческих черт, вышли из своих темных углов, чтобы посмотреть на незваного гостя, которых не появлялось здесь множество лет. Мертвые приближались ко мне, создавая плотную завесу из своих прозрачных тел и окружая меня со всех сторон. Тени о чем-то говорили между собой – в комнате стоял гул, в котором было невозможно разобрать отдельных слов, только интонации калейдоскопа фраз. Звук мертвого хора нарастал, оглушая разум. От накрывающей симфонии становилось не по себе, и я заткнул уши, пытаясь спрятаться от нее, но голоса зазвучали в моей голове. Хотелось бежать. Но бежать было некуда.

Один из призраков отделился от толпы и полетел на меня! Пытаясь спастись, я сделал шаг в сторону, но тень полетела следом и прошла сквозь мое тело! Было не больно: только мерзкая судорога пробежала от конечностей до головы, после которой я ощутил легкую усталость – своим пустым прикосновением мертвый вычерпнул из меня часть жизни. Я обернулся. На полу остались брызги моей тени, подобные брызгам крови. В этот момент в спину влетел еще один призрак. И снова раздражающая судорога. И снова вычерпнутая жизнь. И снова раненая тень.

Когда третий призрак вошел в меня, я потерял самообладание и побежал к выходу из комнаты – прямо через толпу. Но каждая тень, через которую я проходил, забирала свою часть жизни. До двери оставалось всего несколько шагов, когда я обессилено рухнул на пол. Я пробовал ползти, но призраки не оставляли меня в покое, продолжая терзать мою душу. Слабость. Головокружение. В голове нарастал гул. Громче и громче. Громче и громче. Взрыв оглушающей тишины. И темнота.

ГЛАВА 8. ПРОБУЖДЕНИЕ

Я лежал в постели больничной палаты. Вокруг было темно: белые стены комнаты померкли, окрасившись серым. Тусклый свет шел от окна, позволяя разглядеть силуэты мебели и отбрасывая искаженные сновидениями тени. Они были подобны ночным монстрам, кружащим над спящим ребенком, которого его страхи загнали под одеяло с головой. Сейчас я напоминал себе этого ребенка – разве что не прятался в кровать. Мой взгляд бегал по комнате: я искал ее, замерев в ожидании страха, оттого, что не смогу этого сделать. Но она была здесь.

Я уже видел эту картину. Селена сидела на подоконнике. Одной рукой она прижимала к себе коленки, а в другой держала свисающего вдоль батареи кролика. Голова девушки была повернута к окну и слегка наклонена вбок. Несильно, и если бы не свисающие волосы, то я бы увидел ее глаза, которые смотрели сквозь стекло.

В этот раз за окном не было ни солнца, ни зеленых деревьев. Вместо них пейзажем была черная комната, посередине которой стоял бледный саркофаг. Холодный свет от светодиодной ленты освещал измученную девушку внутри гроба. Селена смотрела на нее. Она смотрела сама на себя. И на человека, сидевшего рядом с саркофагом. Алексей Георгиевич находился в молчаливом безмолвии, напоминая скорее статую, чем живого человека. Свет от гроба освещал половину его лица, оставляя вторую сокрытой в темноте. Он оставался абсолютно недвижим, и лишь редкие моргания напоминали о том, что он все еще человек. Но это не делало картину за окном живой. Там была смерть, смерть и невыносимая безысходность, которая давила, ломала психику. Я закрыл глаза, чтобы укрыться от молчаливого ужаса, но мой разум уже подхватил мрачные образы, и воображение продолжило рисовать картину декаданса в моей голове.