Хранитель лабиринта и пленница белой комнаты

Накануне я уже открыл дверь для другой девушки, запертой в Лабиринте. Кристина тоже умоляла забрать ее с собой. Я послушал, и это не кончилось ничем хорошим. Мой друг умер. Меня стал преследовать дух мертвой девушки. Сейчас я умираю в запретной части Лаборатории только из-за того, что один раз уже проявил сострадание к тому, к кому его нельзя было испытывать…

Но что-то в моей душе ерзало и царапалось. Я хотел освободить Пленницу белой комнаты из заточения. Что это: сострадание? чувство справедливости? влюбленность? Или осознание общей несправедливости по отношению ко мне и ей тех, кто мнят себя богами? Имея власть, они решают кому и как жить, запирают в тесных клетках кабинетов, пугают карами за попытки сбежать и ослушаться их приказов, которые они превращают в ненарушимые табу? Да, ради того, чтобы пошатнуть непоколебимые троны богов, я был готов ошибиться еще раз. Но бросая вызов богам, я не хотел выпускать демона из его заточения. Прежде чем сказать Селене то, о чем она не знала, я должен был узнать ответ на вопрос:

– Что случилось в тот день, когда умерла твоя мать? – спросил я.

Девушка вздрогнула. Ее ручки сжались в дрожащие кулаки, а губы сомкнулись в искривленной мимике. Дыхание Селены почти остановилось, и с резью в голосе девушка начала говорить:

– Астарта, мою…

– Твою мать зовут Астарта. Ты говорила, – прервал я Пленницу белой комнаты. Она опять хотела уйти ответа. Чтобы услышать правду, я должен быть надавить. – Если ты ни в чем не виновата, то почему ты скрываешь, что случилось в ту ночь?

– Потому что никто не верит мне, когда я говорю правду! – закричала Селена.

– Какую правду?

Мой голос был настойчив, но девушка ничего не ответила, предпочтя просто уткнуться лицом в коленки. Селена не хотела врать, но не надеялась, что я ей поверю. «А значит, нужно молчать», – решила она. Но тишина было не то, что я хотел сейчас слышать. И я пошел ва-банк:

– Я могу открыть эту дверь. Прямо сейчас. У меня есть ключ от этой двери. Но я должен быть уверен, что не выпускаю из темницы монстра.

– Но я и есть монстр! – закричала Селена и упала мне на грудь.

Я услышал всхлипы. Моей руки, которой я держал девушку, коснулись слезы. Я подался немного вперед, обнял Селену и начал гладить ее по голове.

– Я видел монстров. Ты на них не очень похожа, – говорил я. – Но я должен убедиться, что мы верим друг другу.

Девушка сделал глубокий выдох, после чего произнесла в мою грудь всего два предложения.

– Они убили маму. Я убила их.

Наверное, я ожидал услышать что-то такое. Я не испугался; напротив, я испытал облегчение. Селена говорила, а в моей голове стала вырисовываться картина: два бугая пришли убить Волчицу. Старшая дочь пыталась защитить маму, но ничего не смогла сделать со взрослыми мужчинами. Селена видела, как убили самого близкого ей человека. Затем стали расправляться с сестрой. Селена потеряла контроль над разумом. Темная первобытная сила залила кровью ее глаза. Сорок ножевых ранений на два мужских трупа. Выколотые глаза и отрубленные руки. Когда ее отец вошел в квартиру, Селена посчитала, что это он отправил наемников убить свою жену. Девушка набросилась на Максима с ножом. Мужчина успел захлопнуть входную дверь в квартиру и закрыть ее снаружи на ключ. Когда Алексей Георгиевич приехал и увидел, что произошло, он не смог возразить Максиму на утверждение о том, что у девочки на фоне трагедии поехала крыша и она превратилась в опасного монстра.

Теперь эта девочка сидела на полу и плакала. Я подошел к двери больничной палаты, снял с шеи ключ от Лабиринта и, нащупав в темноте замочную скважину, открыл замок. Сейчас я перешагну порог, чтобы больше никогда не вернуться в эту палату. Я проснусь в запретной части Лаборатории и выберусь из нее. Обязательно выберусь. Но прежде нужно попрощаться с прекрасной Пленницей белой комнаты. Навсегда.

– Это все, чем я могу тебе помочь. Мы вряд ли увидимся снова. Но если это случится, то я буду рад нашей встречи. А теперь идем: за этой дверью ты увидишь иной мир!

ГЛАВА 9. ПЛАТА

Мое тело лежало на полу комнаты, а я не мог открыть глаза. Не мог пошевелить конечностями. Сонный паралич сковал цепями, не давая вырваться из своего плена. Я чувствовал, что нахожусь в заброшенных этажах Лаборатории, в той самой комнате, которую обезумевшие мертвецы превратили в храм Древних богов. Кто-то незнакомый стоял рядом, смотрел на меня. Этот кто-то был не из тех духов, что похитили мою жизнь. Он говорил со мной, но его слова искажались дремой, и сонный разум рисовал картины, которых не было.

– Я разбужу тебя, – человек в красной мантии стоял перед обрывом внутри огненной горы, где в потоке лавы спало древнее существо, настолько огромное, что человек мог поместиться внутри его ладони целиком, и настолько могущественное, что человек рассыпался бы в прах лишь от одного дыхания создания.

Человек в красной мантии опустился ко мне и привязал к телу руки выше локтей железным тросом. Стальная веревка впилась в грудь настолько туго, что не давала дышать.