Хранитель Лачубту-нгуо

Кожа на ее лице вдруг сморщилась как у засохшего яблока, лоб и щеки избороздили глубокие морщины. Губы сузились и потрескались, нос расплылся в ширине и весь покрылся синими прожилками выступивших вен. Волосы девушки стремительно поседели, часть из них выпала, оставшись лежать на подушке. Застыв на месте, я не мог даже пошевелиться, наблюдая эту страшную картину. Красивое молодое лицо девушки вмиг постарело на полвека или даже больше. Но на этом пугающие метаморфозы не закончились – едва узнаваемый под тяжестью лет облик Василисы начал исчезать. Скулы выступили из лица и поднялись ближе к глазам, которые уменьшились и изменили разрез. Подбородок стал шире, вытягивая за собой рот с чужими, тонкими губами, а лоб опустился на глаза и надвинул на них седые брови. Старческое лицо стало шире. Голубые прежде глаза, смотревшие на меня из теперь уже незнакомой старухи, затуманились дымкой и вот они уже темно-карие, почти черные. Теперь передо мной оказалась очень старая женщина, похожая на жительниц крайнего севера из местных племен дикарей – ненцев или якутов.

Внезапно глаза старухи моргнули и осмысленно посмотрели на меня. Я отпрыгнул назад, едва удерживая себя в сознании. Сзади до меня кто-то дотронулся – обернувшись, увидел приближающихся грабителей. Они тоже превратились в дикарей и с удивлением посматривали на меня. Не понимая, что происходит, повернулся к Василисе, вернее к той старухе, которой она стала. Ее сморщенные губы зашевелились, и сквозь опустившийся мрак отчетливо прозвучали слова:

– Ярик! Что с тобой? Очнись!

…

Поднял веки и увидел, как надо мной склонилась Василиса, разглядывая беспокойными глазами. Она была живой, невредимой и, главное, снова красивой и молодой.

– Тебе, что, кошмар приснился? Ты рыдал почти как ребенок, – сказала девушка, нежно вытирая слезы с моего лица. Я взял ее ладонь и поцеловал пальчики, после чего улыбнулся.

– Ну и жуть мне приснилась! Представляешь, тебя убили… но потом ты оказалась дряблой старухой и ожила!

Василиса звонко рассмеялась, прикрыв ладошками лицо.

– Писец, точно жуть! Ну ты же вчера ночью, наверное, понял, что я молодая? – спросила она, сев на меня верхом и положив ладони на плечи.

Я сморщил лицо и сжал себе виски – страшно заболела голова.

– Извини, Васька, что-то не помню… не помню даже, как сюда попал. Вроде мы в баре сидели, и я взял бутылку коньяка… или вина? А, нет. Это потом…

– Ты!.. Как ты мог забыть?! – воскликнула Васька, и забарабанила своими маленькими кулачками меня по груди. Виновато улыбаясь, я попытался поймать руки, вместо этого мои ладони случайно (а может и не совсем случайно) схватили ее за грудь.

– О! Кажется, я что-то припоминаю, – пробормотал и глупо заулыбался.

– Ну ты и гад! – воскликнула девушка и вырвалась из моих рук. Присев на кровать, она с обиженным видом завернулась в одеяло.

– Конечно, ты ничего не помнишь – напился вчера, как свинья!

– Точно! И теперь у меня голова просто раскалывается, – застонал я и попытался встать с кровати. Немного повело в сторону и пришлось сесть на край постели. При этом нога задела что-то холодное. Нагнувшись, обнаружил початую бутылку вина.

– Я спасен! – радостно воскликнул и сделал несколько глотков выдохшегося, но все еще с градусом напитка.

Василиса фыркнула и заявила, – Ну ты и алкоголик! Как присосался-то… Дай и мне тоже!

– Ага! – вырвался у меня победный крик. – Что? Тоже с похмелья болеешь?

Василиса перехватила у меня бутылку и осторожно понюхала содержимое.

– Совсем чуть-чуть, – ответила она, чуть поморщившись, и пригубила вина.

– Отойду-ка я на минутку, – сообщил и направился в ванную. Хотя ванной эту маленькую комнату можно было назвать с натяжкой.

– Валяй, – разрешила девушка, безвольно махнув рукой, и выпила еще немного.

Сходив по малой нужде в заменяющее унитаз ведро и умывшись в раковине, черпая воду из бочки, я понял, почему эти номера совсем недорогие. Посмотревшись в треснувшее зеркало, увидел свое потрепанное лицо. Шрамы после боя со снежными псами и прочими приключениями уже почти исчезли, а круги под глазами казались не такими уж большими, несмотря на количество выпитого ночью. Я бы даже мог назвать себя красавчиком, если б сбрил двухнедельную щетину и подправил усы с бородкой.

– Прикинь, Васька, когда я с похмелья и появляются мешки под глазами и белки покрасневшие, то мои глаза становятся такими …ярко зелеными! – радостно сообщил, проходя в спальню.

– Нашел чем хвалиться, алкоголик! – засмеялась девушка. Передав бутылку, она откинулась на подушку.

Пока я пил, почувствовал, что голова уже почти не болит. По телу разлилась приятная слабость, и вроде похмельный синдром ослабил свои навязчивые объятия. Главное, чтобы не начало тошнить, как это часто бывало у меня на утро после крепкой пьянки.

– Что будем делать дальше? – спросила Василиса, потягиваясь и зевая.

– Ну, наверное, чуть позже спустимся вниз и позавтракаем. Или пообедаем. А потом покинем эту славную библиотеку и отправимся в центр – искать твою подругу.

– Хороший план, – согласилась девушка и переняла у меня бутылку.