Хранитель очарованных комнат

Он замер, задержал дыхание. Прислушался.

Этот звук…

Кровь будто застыла в его жилах.

Кто-то открыл дверь в потайной подвал.

Паника нахлынула так быстро, что Сайлас растерялся.

Чьи-то ноги загремели по лестнице. Слишком много ног.

Очнувшись, он разрезал бечевку, связывающую второго и третьего доноров, и схватил их. Не было времени идти в хранилище, нужно было их спрятать…

Полицейские ворвались в комнату, их было так много, что они едва все в ней поместились. Дюжина, не меньше. Негде спрятать доноров, некуда…

– Лорд Хогвуд! Вы арестованы!

Нет.

Один из мужчин схватил его. Попытался связать ему руки.

– Нет! – взревел Сайлас, выпустив в дурака кинетический удар, отшвырнувший его во второго офицера. – Отпустите меня!

Сайлас резко развернулся, чтобы ударить другого офицера, но лишь врезался в невидимый щит. Ограждающие чары. Пульс застучал в его висках. Королевская лига. Здесь были люди Королевской лиги.

Но… откуда они узнали? Как они вообще могли узнать?

Сайлас уронил доноров и отошел от стены, выпуская поток огня, заставляя офицеров расступиться. Выход был только один – лестница. Как ему сбежать? Придется убить их всех…

Он врезался еще в одно оградительное заклятье, так сильно, что зубы зашатались. Его оглушило лишь на долю секунды, но этого было достаточно, чтобы самые дикие страхи претворились в жизнь. Хаократические чары разрушения вырвались из его рук лишь для того, чтобы еще один из людей короля их отразил.

Офицеры навалились на него, скрутили руки за спиной, связали запястья, колени и лодыжки, заткнули рот. Заградительные чары давили на него, как стенки невидимого гроба. Подавляли его. Совсем как это делал отец.

Сайлас закричал в свой кляп, проклиная их всех. Они надели большой мешок ему на голову и потащили вверх по лестнице его собственного дома… Кто их впустил? Сайлас попытался использовать магию, но человек из Королевской лиги шел рядом, удерживая его внутри ограждающей коробки такой мощи, что чародею наверняка будет плохо не меньше двух недель.

И все же Сайлас не сдавался. Он натягивал веревки до тех пор, пока кожа не порвалась и не выступила кровь. Он выталкивал магию наружу, пока его неподвижное, сухое и холодное тело не содрогнулось от изнеможения. Он извивался и тянул, сумел снять мешок с головы…

Сайлас увидел ее, стоящую у входной двери, – губы сжаты в тонкую линию, глаза полны решимости, спина прямая, как у гранитной статуи. Она смотрела, как офицеры выносят его.

Женщина, хранящая все ключи от дома. Та, которую он счел идеальной для этой должности.

Когда магия стала покидать его тело, его словно пронзили ледяным кинжалом, и Сайлас понял, что его доноров уничтожают. Что Хюльда Ларкин нашла его тайное хранилище. Она знала, и она донесла Королевской лиге. Эта женщина открыла дверь полицейским, когда Сайлас был так близок к покою.

И он никогда ее не простит.

Глава 12

13 сентября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд

Мерритт не мог взять в толк, почему в это воскресенье Хюльда так на него сердилась. Она была жесткой – еще жестче, чем обычно, – весь день. Краткой – опять же, еще более краткой, чем обычно, – отвечая ему. Это потому, что он не поехал в церковь? Она что, не понимала, как далеко, собственно, церковь, даже с учетом зачарованной лодки? А он был очень близок к тому, чтобы его роман перескочил в новую фазу.

Истина открылась, когда писатель уселся в столовой перекусить.

Хюльда ворвалась со стороны кухни.

– Носки в кухне, мистер Фернсби? Мы, что же, должны жить, как… словно мы… дикари?

Мерритт замер, не донеся яблоко до рта.

– А у дикарей бывают кухни?

Этот вопрос, похоже, разжег пламя, объявшее экономку с головы до ног. Она подняла пару его носков с таким видом, будто они были окровавленным тряпьем, – носки эти он оставил на краю раковины.

– Почему они здесь?

Мерритт честно про них забыл. Он уже много лет не жил с кем-то под одной крышей.

– Потому что они были грязные. Они сушатся.

Миссис Ларкин позеленела. Мерритт очень старался не рассмеяться от выражения ее лица – это же просто носки, и они чистые.

– Благовоспитанные люди не стирают носки в той же раковине, в которой моют посуду! А еще я повесила снаружи веревку для белья. Вы разве не видели?

– Видел. – Он в нее, собственно, врезался. Чуть глаз не потерял. – Но час был поздний.

– И потому вы не могли выйти и повесить свои носки снаружи?

Тут миссис Ларкин его подловила. Откусив кусок яблока, Мерритт пожевал, запихнул его за щеку и добавил:

– Там было темно?

Хюльда чуть не закатила глаза, но успела сдержаться, прежде чем радужки достигли самого верха.

– В самом деле, мистер Фернсби!

Потолок наверху сменил белый цвет на синий. Мерритту оттенок вполне понравился, хотя он не мог понять, на что дом намекает. Мерритт переключил внимание на Хюльду.

– Горничная приезжает сегодня, ведь так? Она будет заниматься стиркой?