Хранитель очарованных комнат

Бет вошла в кабинет Мерритта с перьевой метелкой в одной руке и почтой в другой. Этим утром она переправилась на его кинетической лодке через залив в Портсмут, чтобы отправить письма – все Хюльдины – и забрать припасы.

– Вам несколько посланий с почты, мистер Фернсби, – сказала она, вручая ему три письма.

Мерритт нерешительно выхватил их из ее пальцев. Теперь, зная правду о магии в этом доме, он очень внимательно следил за всем, что делает, как будто волшебник в стенах подсматривал за ним. Предположительно, он мог находиться лишь в одной комнате за раз, но мог ведь и таиться, и эта мысль заставляла Мерритта нервничать. Он снова подумал было воспользоваться амулетами, но не хотел злить призрака.

– У меня нет абонентского ящика на Портсмутской почте.

Бет пожала плечами.

– Есть. Прилагается к дому, наверное. А за пересылку отвечал БИХОК.

Перевернув письма, он увидел, что первое адресовано ему, подписано элегантным почерком, без обратного адреса. Положив его под низ стопки, он просиял, узнав печать Олбани Санрайз Джорнал, в котором в этом году успел опубликовать три статьи, и разорвал конверт. В нем сообщалось, что к публикации приняли его сатирическую статью о том, как отличить демократа от вига[10] по тому, как он застегивает пальто, а еще лежал чек, который явно не навредит его финансовому положению. Приятные новости не заканчивались: второе письмо оказалось от мистера МакФарланда, его редактора, и содержало внушительный чек на часть предписанного контрактом аванса.

– Хвала Всевышнему и всему сущему, – пробормотал Мерритт, откладывая эти письма.

Бет уже принялась за пыль.

– Хорошие новости?

– Хорошие новости! Мир в порядке, а мы продолжим жить в комфорте. – Он хихикнул, а потом вернулся к первому письму. Исполненный любопытства, он вскрыл конверт большим пальцем и вытащил один-единственный лист пергамента, подписанный внизу неким Морисом Уотсоном.

– Никогда о таком не слышал, – пробормотал он. Мерритт прочел послание и выпрямился, когда понял, в чем суть.

Да что сегодня за день такой? Не то чтобы Мерритт жаловался, но это письмо вполне могло решить его призрачную проблему, уж не говоря о финансовом бонусе, которое сулило… И все же в животе стало как-то до странного неуютно, когда он подумал о том, чтобы принять предложение. Он что, уже так к этому всему привязался? Сказать по правде, он не очень-то понимал, что делать с этим чувством. Опыт подсказывал, что лучший выход – не подавать вида, тогда чувства останутся поверхностными и не отрастят зубов. Ему нужно быть осторожнее, двигаясь вперед.

– Миссис Ларкин! – заорал Мерритт.

Когда она не ответила, он закричал еще громче:

– Миссис Ларкин!

Из коридора послышались шаги. На Хюльде было то же зеленое платье, в котором она приехала, и юбка захлестнула ее ноги, когда она свернула в комнату.

– Я вам не собака, мистер Фернсби. – Ее взгляд упал на письмо. – Что это?

– Некий Уотсон интересуется покупкой дома.

Ее глаза расширились.

– Что? – Перейдя через комнату, она выхватила у него пергамент и прочла его сама, поправляя очки.

Это было простое письмо: автор лишь интересовался, не желает ли Мерритт продать свою собственность, и если да по какой цене.

Какую цену он бы мог назвать?

– Как странно, – пробормотала она. – Дом настолько безвестен, что даже я о нем раньше не слышала, и не является объектом культурного наследия. Откуда же он о нем узнал?

Мерритт сложил руки на груди. Он и правда хотел бы здесь остаться, но…

– Возможно, он захочет сохранить все… как есть.

Хюльда поджала губы.

– Возможно, – повторила она. – Но Уимбрел Хаус.

Она осмотрела стены, кажется, пытаясь почувствовать присутствие живущего в них волшебника.

– Он едва ли понравился бы большинству людей, учитывая его местоположение и все чары. Его никто не хотел купить целую вечность. Почему же теперь?

– Мистер Фернсби?

Мерритт чуть не спрыгнул со стула, услышав тихий голос Бет за спиной. Он прижал ладонь к груди, чтобы сердце из нее не выскочило.

– Во имя всего святого, Бет. Прошу, ходите громче.

Она улыбнулась:

– Позвольте мне взглянуть?

Хюльда передала ей письмо. Бет закрыла глаза, осторожно держа листок в руках.

Хюльда прошептала:

– Вы его читаете?

Мерритт нахмурился.

– Очевидно же, что нет.

Хюльда шикнула на него, и Мерритт скрестил руки, чувствуя себя совсем как обиженный ребенок.

Глаза Бет открылись.

– Странное от него ощущение. Не могу объяснить, что именно, но… что-то мне в нем не нравится.

Хюльда нахмурилась.

– Все более и более странно.

Мерритт нерешительно вытянул послание из пальцев Бет.

– А что вы сейчас сделали?

Бет заправила за ухо выбившиеся волосы.

– Мои таланты лежат в области психометрии, мистер Фернсби. Я ясновидящая. Ну, по крайней мере, немножко. Иногда перехватываю идеи и чувства, которые мне не принадлежат. Мне с самого начала не понравилось ощущение от этого письма, но я не хотела преступать черту.

– А. Вы как Хюль… миссис Ларкин, то есть.

Цокнув языком, Хюльда сказала:

– Ясновидение относится к школе психометрии, мистер Фернсби. Виде́ния прошлого и будущего – это прови́дение. Совсем разные вещи.