Хранитель очарованных комнат

Потирая глаза, он пошлепал по коридору, с удивлением заметив свет под Хюльдиной дверью. Он услышал, как ее голос отсчитывает: «Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь», – и удивился, но решил не нарушать ее уединение и вместо этого направился к лестнице. Оуэйн, который, видимо, во сне не нуждался, любезно превратил ее в гигантскую деревянную горку до того, как он прибыл. Вздохнув, Мерритт сел на задницу и съехал вниз. Секунду спустя лестница приняла прежний вид.

Хотя он направлялся к входной двери, он услышал какой-то стук, доносящийся из кухни, а потому прошел через столовую и комнату для завтраков и обнаружил Батиста, склонившегося над столешницей, отбивая кусок мяса маленьким металлическим молотком.

– Думаю, оно уже сдохло, – прокомментировал Мерритт.

Единственный признак удивления – краткая напряженность плеч, когда мужчина оглянулся, чтобы взглянуть на Мерритта.

– Я… – он помедлил, – избиваю его.

– Отбиваете?

– Да, так. – Его акцент звучал ощутимее, чем обычно. Наверное, от усталости. – Я делаю шницель.

По выбору Хюльды, не иначе.

– Уверен, мясо можно и утром расплющить, если вы хотите поспать.

Повар пожал плечами:

– Иногда я не сплю.

Мерритт подтянул к себе табуретку и сел.

– И вы, и я. Это приходит с возрастом. А сколько же вам лет, мой друг?

– В августе исполнилось сорок.

– Вам не дашь ни на день больше тридцати семи.

Батист фыркнул. Может, даже и улыбнулся, но стоял он лицом к мясу.

– Свинина? – предположил Мерритт.

Батист кивнул.

– А что вам больше всего нравится готовить?

– Пироги, – тут же ответил он. – Фруктовые, мясные, с кремом. Мне очень удаются пироги.

Желудок Мерритта заурчал при мысли о таком количестве выпечки.

– Едва ли я стану запрещать вам их печь.

– Нужен погреб для масла. Холодное лучше подходит.

– Может, Оуэйн сможет вам его выкопать.

Он пожал плечами:

– Дайте лопату, и я сам выкопаю. И позабочусь о корове.

Мерритт оторопел:

– О какой корове?

Батист снова оглянулся:

– Я говорил с миссис Ларкин о корове. Мне бы хотелось корову. Хорошо позабочусь о ней. Будет много сливок.

Мерритт задумался было, что с его пищеварением сделает такая прорва сливок, но слюнки от этой идеи все равно потекли.

– Если мой роман окажется успешным, я куплю вам – нам – корову. Я даже разрешу вам ее назвать.

А вот на этот раз он, кажется, успел заметить ямочку на щеке этого непробиваемого мужчины.

Внезапно наверху раздалось «бум!», а следом – крик.

Оба мужчины напряглись. Батист рванул со своего места, чуть не сшибив Мерритта, спешившего встать. Они бросились через две столовые в приемную. Батист перепрыгивал через две ступеньки и первым добрался до двери Хюльды, Мерритт – в трех шагах позади. Повар, все еще сжимавший молоток, ворвался внутрь так резко, что чуть не снес дверь с петель.

Миллион недодуманных мыслей пронесся в голове Мерритта, и все они касались благополучия Хюльды. Кто-то вломился? Может, там крыса? Может, там…

Хюльда в нижнем белье?

Батист был уже в спальне, но Мерритт задержался в коридоре, заглядывая через его плечо в комнату, где стояла Хюльда, одетая лишь в панталоны, сорочку и туго затянутый корсет. Ее руки взметнулись вверх, чтобы прикрыть верхнюю часть последнего, а лицо пылало ярче летнего гибискуса.

– Пошли прочь! – закричала она, очевидно, вполне целая и невредимая.

Батист, точно такой же красный, запутался в собственных ногах, спеша закрыть дверь. Захлопнуть ее, в общем-то.

Мерритт попытался заговорить, но понял, что не может. Он все еще не мог отдышаться. Понять, что за крик они тогда услышали. И почему Хюльда разгуливала в нижнем белье.

Его мысли задержались на последнем вопросе и картинке, что к нему прилагалась.

Батист откашлялся.

– Мы не будем об этом говорить. – Его длинные ноги понесли его к лестнице.

– Пожалуй, – пробормотал Мерритт, сбитый с толку и четко осознающий присутствие женщины по ту сторону двери.

Спать он сегодня точно не сможет.

* * *

В конце концов Мерритт все же задремал и в итоге поздно проснулся. Он побрился, умылся холодной водой, причесал волосы и оставил их распущенными – он ведь все-таки жил на острове, ради всего святого, нет смысла переживать из-за моды – и оделся, оставив жилет в шкафу, потому что какая разница? Бет полировала перила, когда он спускался, и кивнула ему, не глядя в глаза, что было странно. Хюльда только что закончила завтракать и несла свою посуду к раковине.

Неловкость бегала вверх и вниз по пищеводу Мерритта, как колония термитов.

– Миссис Ларкин, хорошо, что я вас поймал. Я должен извиниться от лица Батиста и самого себя; мы услышали крик и очень спешили установить его источник.

Она поставила тарелки.

– Вот уж точно, спешили. Во всяком случае, мистер Бабино.

Он облегченно выдохнул, услышав, что она больше винит Батиста, и вдруг порадовался, что француз был настолько быстрее его. Почти сразу ему стало стыдно. Захотелось проверить, как себя чувствует повар после этого конфуза, но Батист не желал обсуждать ночное происшествие.