Хранитель очарованных комнат

Мышцы Мерритта напряглись, и он откинулся на спинку стула, пытаясь их расслабить. Пытаясь оставаться беззаботным.

– Ты сейчас намекаешь на Эббу или на тот раз, когда твоя сестра меня отвергла?

– Она тебе не подходила. И ты ей не подходил, уж точно не такой сломленный.

Все та же прядь волос упала Мерритту на лицо. Он сдул ее прочь. Они с полминуты посидели в тишине, потом Мерритт вздохнул.

– Ты же знаешь, что я тебе доверяю, – сказал он.

Флетчер вернул слона на доску.

– Знаю. Я не говорю тебе бездействовать, лишь прошу быть осторожным.

Потянувшись вперед, Мерритт обошел его слона и передвинул ферзя на несколько рядов вперед.

– Шах.

Флетчер выругался себе под нос, тут же переключившись на режим стратега. Мерритт был этому рад. Так у него появилось время разобраться со своими мыслями.

Хюльда предлагала себя Генеалогическому обществу? Он в этом сомневался. Для такого она женщина слишком уж консервативная. Он даже думал – надеялся, – что он ей нравится. Или может понравиться. Может, все закончится так же, как и с другими. Может, и вовсе не начнется. Может, он просто дурак.

Но завтра он перевернет страницу и посмотрит, к чему приведет эта история.

Глава 25

3 октября 1846, место неизвестно

Взмахом руки Сайлас притянул воду из закрытого канала в коридор его нового жилища, чтобы смыть грязь, скопившуюся в нем, а также нескольких мышей и пауков, которые надумали поселиться там, где их не жаловали. Его кожа стягивалась, пока вода бурлила и темнела. Он направил ее обратно в смежный коридор и вернул в трубу; контролируя каждую каплю, он ощутил, что в глаза будто песка насыпали. Его удача помогла ему найти это место, но плесени он не переносил. Сделав дело, он растер руки, подошел к кувшину с водой и залпом опустошил его, заглушая невыносимую жажду, вызванную таким большим количеством магии. Сухость глаз и кожи пройдет сама собой. Скоро он покинет это место и найдет дом, более ему подходящий, чем это подземное логово, выстроенное потом и магией. Но пока идет охота, лучше скрываться. О, как же он скучал по тем ливерпульским дням величия, бурлящим магией и деньгами. Он ужасно по ним скучал.

Его шаги гулким эхом отражались от каменных стен, когда он шел в свою лабораторию, направив все внимание на альков, вырезанный из песчаника, в котором хранились его сокровища. Королевская лига уничтожила те, что нашла, но не все. Все это время он знал – он бы почувствовал утрату, а их чары все еще были при нем. Все доноры за каменными стенами Горс Энда были невредимы. Он стиснул зубы, вспоминая. Утрата других тел ощущалась, как выбитый зуб во рту. Когда-то он мог призывать железо, видеть будущее и даже контролировать землю под ногами. Такие редкие чары. Так много работы, столько трудов потеряно, потому что один из его собственных слуг его предал.

Он положил руку на один из железных прутьев, защищающих его трофеи. Всего десять, что давало ему двенадцать новых чар и дополняло ту магию, с которой он родился. Его взгляд обратился, как и всегда, к куклам в левом верхнем углу. Их черты сохранились хуже, отчего напоминали скорее скисшие дыни, чем мумифицированных монстров. Он тогда еще только открывал свои способности, был так неопытен. И все же они все еще были с ним. Все еще с ним…

Сайлас закрыл глаза, и тьма старых воспоминаний поднялась на поверхность. Он боролся с этой волной, подавлял ее. Он уже отдал дань этим жертвам. Он уже достаточно страдал из-за их утраты. Это чуть не сломило его. Разорвало его в клочья, но выстроило заново более сильным. Он стал кем-то, кто может победить всех и все. Кем-то, кто может нести в будущее наследие павших.

Он открыл глаза. Если б только оболочка его отца была на этих полках, иссушенная, но все еще способная чувствовать боль, Сайлас мог бы причинить ему все те же страдания, до капли, которые тот причинял ему самому. Но отец сыграл другую роль – он открыл ему дверь. Или, быть может, это сделал Господь, а отец был всего лишь пешкой.

Шагнув назад, Сайлас встряхнулся. Не время предаваться воспоминаниям. Он уже хорошо знает остров. Он готов встретиться с той ясновидящей. Готов принять форму волка и жить диким зверем днями напролет, пока не представится возможность, если это потребуется. Затем он двинется дальше. Все уже почти завершилось. Все наверняка почти завершилось, и он наконец сможет жить в покое и при силе до конца своих дней. Избавиться от этого паразитического существования.

Сейчас же, однако, пришло время пополнять коллекцию.

Глава 26

5 октября 1846, остров Блаугдон, Род-Айленд